Иоганн Архенгольц фон - История морских разбойников

Учение Мухаммеда было не что иное, как совершенное преобразование верований аравитян и возвращение к догмату о единстве Бога В 622 году, после трехлетних терпеливых усилий и частного преподавания своего учения, у него набралось еще только четырнадцать учеников, но, желая нетерпеливо начать свое дело открыто, собрал он в следующем году на пиршество сорок членов фамилий Гахема и, объявив вдруг свою роль пророка, с невыразимым энтузиазмом описал будущность их, которую предчувствовал, и обещал им все сокровища земные и блаженства в будущей жизни, если согласятся принять веру его. «Господь повелел мне, — сказал он в заключение, — призвать вас на служение Ему, кто из вас хочет быть моим помощником?» Посреди молчания изумленного собрания Али, сын Абу-Талеба, четырнадцатилетний мальчик, встал один и закричал: «Я, о пророк! Кто восстанет против тебя, тому я сломаю зубы, вырву глаза, переломаю ноги, разорву внутренности. О пророк, я буду твоим наместником!»

Эта неожиданная сцена произвела странное действие на слушателей. Родственники Мухаммеда разделились: одни, очарованные красноречием оратора, подумали, что Господь выразил свою волю устами ребенка, и приняли сторону пророка, другие с шумом покинули зал пиршества и распустили в Медине слух, что Мухаммед лишился ума Дошло наконец до того, что после сильных, но тщетных убеждений Кадиджи развестись, старшины города прибегнули к угрозам, потом к преследованиям. Мухаммед и его приверженцы были изгнаны, главы его племени единогласно приговорили его самого к смерти, и если бы ему не удалось укрыться бегством от ожидавшей его участи, арабы, быть может, остались бы навсегда в маленьком уголке света, служившем им колыбелью.

Преследования порождают сопротивление, и им был обязан Мухаммед множеством сектаторов, которых, может быть, не скоро склонили бы убеждения. Новая религия его основалась на яростной войне против диссидентов. Успехи, несмотря на несоразмерность борьбы, сначала разделились, но если лжепророк не всегда торжествовал силой оружия, то делал вернейшие успехи своей щедростью и великодушием в отношении противников. По причине беспрерывных неприязненных действий против арабов, продолжавшихся более двадцати лет, он истощил свое достояние и потому бросился на жидов, полонил их и овладел их сокровищами. Обеспечив таким образом надолго свое благосостояние, он быстро вознесся до апогея своей славы, стал обращаться с владыками Востока и Запада как с равными, именем своим и во имя Бога отправлял послов к царю персидскому, императору римскому, владыке коптов, царю абиссинскому и к другим владыкам народным. «Многие из них, — говорит Абу-эль-Феддах, его историк, — с почтением принимали его послов и обращались к исламизму». Недолго спустя Мухаммед овладел Меккой, опрокинул идолов, уничтожил древнюю веру и обратил город этот в свою столицу.

С верхней ступени храма, посвященного новой вере, лжепророк- победитель говорит удивленному народу, размахивая знаменем: «Братья, меч есть ключ к небесам и к аду! Капля крови, пролитая за дело Божие, ночь, проведенная с оружием в руках, будут ценимы выше двух месяцев поста и молитвы. Тот, кто погибнет в битве, получит отпущение грехов: в день последний раны его будут блестящи как румянец, благоуханны как мирра и амбра, крылья херувимов заменят отрубленные члены!» При этих поэтических обещаниях умы воспламеняются, сабли сверкают повсюду и тридцать тысяч наездников собираются, чтобы на границах Греческой империи водрузить первое знамя арабского завоевания. Но предательство не дремлет, еврейская невольница, уродившаяся Юдифь, вливает в жилы его тайный яд: Мухаммед умирает в Медине 8 июня 632 года, завещая верным последователям продолжение своих мыслей и планов.

В Мухаммеде соединялось все, что могло дать ему подпору непреоборимого увлечения. С физической красотой соединял он энергию духа, и эти драгоценные качества возвышало еще пламенное человеколюбие и общительность. Религия его сделалась, так сказать, полюбовной сделкой между спиритуализмом и языческими верованиями древних аравитян. В самом ли деле он считал себя вдохновенным или действовал только в этом духе, пребывание его на земле все-таки было сигналом к дивному делу, и одна уже мысль связать узами религии рассеянные элементы большого народа должна дать Мухаммеду место между высокими умами, если бы даже успех не увенчал его замыслов. Но будущность принадлежит идеям популярным, им все служит средством: война и мир, торговля и науки, жажда материальных интересов и честолюбие духа. Идея мусульманская процвела посредством побед, вокруг уважаемого мединского гроба вдруг воздвиглись знамена войны.

Несколько лет после смерти Мухаммеда ученики его прорвали плотину, удерживавшую стремительность потока: волны его разливаются над древним миром, и с 77 года хиджры Африка становится мусульманской. Владея странами, в которых процветала образованность египетская, карфагенская и римская, аравитяне переходят в Испанию, берег которой предан им в 710 году слабыми готами. Готы не были уже теми страшными варварами, которые, унизив гордость Рима и обогатившись добычей, в нем награбленной, простерли завоевания свои от Дуная до Атлантического океана. Отделенные от остальной Европы Пиренейской цепью, преемники Аллариха слабели в неге продолжительного мира, стены городов их превращались в развалины и несогласия довершили разрушение их государства. Арабам достаточно было восьми лет, чтобы сделать Испанию преддверием могущества, честолюбивые замысли которого останавливались на пределах мира Но такой быстрый успех основывался не на выигранных сражениях: верные закону Мухаммеда, новые завоеватели приносили с собой веротерпимость и правосудие. «Положение побежденных стало так приятно, — говорит один испанский летописец, — что вместо притеснения, которого страшились, они радовались, что принадлежат владыкам, которые дозволяют им свободное богослужение и не требуют от них ничего, кроме незначительной дани и повиновения законам, установленным для общего блага».

Владычество испанских эмиров было поэтому эпохой великого благоденствия. Государи эти, вместе духовные и воины, отнюдь не враждуя к христианским племенам, видели вокруг себя только один народ. Исполняя сами великие работы для пользы общей, которым так много обязаны своим обширным развитием земледелие и торговля, они приглашали людей всех наций без разбора, которые могли оплодотворять развитие наук и возродить промышленности прошедшего. Деятельность их и правосудие превратили дикую Испанию в земной рай, бродячие толпы ее населения в просвещенную нацию, трудолюбивую и образованную. Христиане вступали в армии эмиров, где пользовались общими правами и составляли даже гвардию владык, которые находили в них защиту от внешних нападений и преграду против внутренних смут.