Александр Чубарьян - Зимняя война 1939-1940

Потребность в базе Ханко обосновывалась тем, что Советский Союз, обладая ею и получив базу в Эстонии напротив Ханко, мог огнем береговых батарей перекрыть Финский залив. Численность гарнизона определялась в 5 тыс. человек. Со стороны Карельского перешейка Советский Союз хотел отодвинуть границу от Ленинграда максимально на 80 км. В то время Ленинград находился в 32 км от финляндской границы, поэтому и Молотов и Сталин допускали, что Финляндия могла приобрести для себя такие орудия, которые своим огнем могли перекрывать расстояние в 32 км (они уже имелись).

Финны с помощью военных специалистов пытались доказать, что со стороны Финляндии опасности для территории Советского Союза нет. Русские отвечали, что, по мнению их собственных специалистов, выдвигавшиеся требования были минимальными. Советское правительство не верило стремлению и возможности правительства Финляндии воспрепятствовать агрессии, направленной против СССР. Молотов пояснял так: "Мы не боимся нападения со стороны Финляндии. Но приходится опасаться провокаций со стороны третьей державы". На выраженное финнами удивление относительно угроз "третьей державы" Сталин указывал, что теперь, конечно, они исходят не со стороны Англии или Германии, но надо принимать во внимание наихудшие перспективы, "с Германией у нас теперь хорошие отношения, но все в этом мире может измениться". С окончанием войны между Германией и Англией флот победителя может подойти к Финскому заливу. На Балтийском море наибольшую угрозу будет все же представлять Германия, которая теперь связана войной на Западе. Как видно, подозрения по отношению к Германии оставались в Советском Союзе, несмотря на наличие договора о ненападении, и у высшего руководства, и в войсках.

Иными словами, договор о базах Сталин готовил, имея в виду расширение масштабов мировой войны. Разграничение сферы интересов представлялось выгодным с точки зрения упрочения обороны. Сталин ссылался вместе с тем в ходе переговоров на то, что Гитлер выдвинул восточную границу Германии на 300 км на восток 27.

Располагая конкретными предложениями Советского Союза, финляндская делегация отправилась 14 октября в Хельсинки за получением указаний для ведения дальнейших переговоров, пообещав возвратиться приблизительно через неделю. Это явилось для Советского Союза дополнительным свидетельством негативного отношения к нему Финляндии. Ведь договор о взаимопомощи предполагалось заключить с такой же быстротой, как это было и с другими странами Прибалтики. Начальник отдела прибалтийских стран наркомата иностранных дел исходил в своем донесении из того, что Финляндия затягивала время, чтобы запросить совета у Англии и других стран.

На основе информации Паасикиви дело с переговорами рассматривалось затем в течение четырех дней в государственном совете Финляндии. Руководящие политические деятели однозначно считали территориальные требования Советского Союза неприемлемыми. Считалось достаточным уже то, что Финляндия обещала защищать свою территорию от любой агрессии, будет ли она исходить от Советского Союза, от Германии или от западных держав. Вместе с тем была проявлена готовность к уступке островов в Финском заливе. По-видимому, это относилось также и к о-ву Суурсаари, хотя по Тартускому мирному договору он обрел статус демилитаризованного острова. Согласно предложению СССР, линия границы на Карельском перешейке оказалась бы проходящей вблизи финских укреплений, которые позднее получили наименование линии Маннергейма, а это означало, что она оказалась бы открытой для агрессора. К небольшим же территориальным уступкам все были готовы. Передача Ханко для морской базы, как считалось, ставила фактически торговые связи Финляндии под контроль Советского Союза. Было также опасение, что создание там базы окажется лишь первым шагом к превращению всей страны в часть Советского Союза. В вопросе о тактике ведения переговоров у финского руководства имелись, однако, различия. Одни не хотели продвинуться даже на дюйм уступок, другие же стремились на основе уступок достигнуть компромисса.

По мнению представителей твердой линии (в их числе министр иностранных дел Эркко и министр обороны Ниукканен), СССР не доведет дело своими требованиями до войны. Советское государство не раз заявляло, что не нуждается в чужой территории и что каждый народ имеет право на самоопределение. Советский Союз не начинал еще ни одной войны.

Паасикиви и Маннергейм занимали позицию, предусматривавшую достижение договоренности. Рекомендации Паасикиви основывались на сложившейся у него в царское время соглашательской традиции – необходимо считаться с политикой силы и взглядами великой державы по вопросам безопасности. По мнению Паасикиви, передача Ханко привела бы к изменению нейтрального положения Финляндии и нарушила связи с северными странами. Маннергейм исходил из того что Финляндии надо было уступить, поскольку требовалось время, чтобы поправить положение с недостающими военными материалами. В той обстановке Финляндия, по его мнению, не была способна к обороне. Министр Таннер сначала стоял на позиции Паасикиви и Маннергейма, стремившихся к компромиссу, но затем от них заметно удалился 28.

Рекомендации, исходившие из-за рубежа, усиливали несговорчивость финнов. Президент Соединенных Штатов направил Сталину телеграмму, из которой следовало, что американцы не одобрили бы, если Финляндии станут угрожать войной. Главы государств и министры иностранных дел северных стран, собравшиеся 18 октября в Стокгольме, продемонстрировали солидарность с Финляндией. Но каких-либо конкретных обещаний о помощи Финляндия не получила 29.

Поступала информация, что в Швеции парламентские партии проявляли явную пассивность в области внешней политики, что получило негативную оценку в Финляндии. Финское правительство все же верило, что Швеция поддержит Финляндию в военном отношении (как в действительности затем и произошло). Министр иностранных дел Эркко, возвратился из Стокгольма с верой в помощь северных стран, а министр К.-А. Фагерхольм, побывав в Стокгольме, разъяснил, что осторожная позиция шведского правительства лишает финнов смелости на переговорах, но "если же мы окажемся в войне, то в Швеции поднимется такая буря, что помощь придет, когда мы попросим об этом прямо и открыто" 30. Полпред Советского Союза в Стокгольме Коллонтай выразила сожаление относительно складывавшейся обстановки. Она считала, что в Москве недостаточно знают скандинавские дела, и еще 17 октября просила, разговаривая с Молотовым, предоставить ей возможность побывать в Москве. Премьер-министр Швеции Ханссон выразил опасение, что конфликт между Финляндией и Советским Союзом может перенести мировую войну на север 31.