Наум Синдаловский - Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

Говоря современным языком, Екатерина была образцовой женой. Она хорошо изучила необузданный и непредсказуемый характер Петра. Никогда не вмешиваясь в государственные дела, она, тем не менее, умела в нужный момент проявить участие и понимание. Екатерина не раз оказывала Петру услуги, которыми он гордился. Но однажды и в их отношениях образовалась трещина. Это было печально известное дело камергера Виллима Монса, якобы любовника императрицы. В деле были замешаны многие из приближенных Екатерины; они обвинялись в «обогащении себя чрез злоупотребление доверием императрицы». И следствие, и суд были скоротечны и продолжались всего восемь дней. Кого били кнутом. Кому рвали ноздри. Кого сослали в Сибирь. Красавцу камергеру отрубили голову.

Екатерина всячески старалась смягчить гнев своего супруга, но напрасно. Рассказывают, что ее постоянные просьбы о смягчении участи обвиняемых вывели, наконец, императора из терпения. Уже известный нам граф Бассевич передает диалог, состоявшийся между супругами. В этот момент они находились в Зимнем дворце у окна из венецианских стекол. «Император будто бы сказал Екатерине: „Видишь ли ты это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнем, стало украшением дворца? Достаточно одного удара моей руки, чтоб обратить его в прежнее ничтожество“. И с этими словами он разбил его. „Но неужели разрушение это, – сказала она ему со вздохом, – есть подвиг, достойный вас, и стал ли от этого дворец ваш красивее?“ Император обнял ее и удалился. Вечером он прислал ей протокол о допросе преступников, а на другой день, катаясь с нею в фаэтоне, проехал очень близко от столба, к которому пригвождена была голова Монса». По другому преданию, жестокий Петр приказал посадить Монса на кол, а голову отрезать, положить в банку со спиртом и поставить ее в покоях Екатерины. К этому моменту Екатерина будто бы уже овладела собой и спокойно сказала, глядя на банку: «Вот, господа, до чего доводит разврат придворных».

Бывшая солдатская портомоя, волею судьбы вознесенная на вершину славы, хорошо понимала намеки. Оставалось только молиться и надеяться. Суеверная Екатерина вспомнила, что за две недели до ареста несчастного Монса она видела страшный сон. Постель ее внезапно покрылась змеями. Одна из них, самая большая, бросилась на нее, обвила кольцами все ее тело и стала душить. Отчаянно защищаясь, Екатерина с трудом душит змею. Тогда и все остальные змеи поспешно скатываются с ее постели. Проснувшись, она, как всегда, попыталась истолковать этот необычный сон. И немного успокоилась, когда поняла, что, согласно ее толкованию, ей будут грозить большие опасности, но она останется при этом невредимой. Похоже, обстоятельства подтвердили толкование. Гроза миновала.

Более того. Старинное предание утверждает, что «в виду своего любимого загородного дворца первая владелица Екатерингофа созидает памятник не кому другому, как своему преданному камергеру, быть может, за нее сложившему во цвете лет и красоты свою голову на эшафоте». И на этот раз легенда имеет в виду все тот же загадочный Молвинский столп, но теперь уже в качестве памятника Виллиму Монсу, унесшему в могилу мучительную тайну любви государыни императрицы. Кое-кто в Петербурге поговаривал, что в день казни юного камергера, Екатерина находилась в своем Екатерингофе, вблизи эшафота, рядом с несчастным юношей.

Поистине античным драматизмом отличается история взаимоотношений царя Петра и его сына и наследника царевича Алексея. Чуть ли не с самого рождения Алексея отец и сын были друг другу чужими людьми. Старший сын царя от нелюбимой Евдокии Лопухиной до восьми лет воспитывался матерью и с детства впитал враждебность родителей друг к другу. Семейная жизнь царевича тоже не сложилась. Он женился по воле отца на немецкой принцессе Шарлотте Софии, которую не просто не любил, но яростно ненавидел, и той пришлось много вытерпеть от дурного обращения мужа. В 1715 году несчастная женщина умерла, а по городу распространились слухи, что она бежала из Петербурга в Америку, где вышла замуж за французского офицера…

Алексей активно выступал против всех преобразований отца в области политики, экономики и просвещения, чем вызывал еще большую его ненависть. Их отношения с каждым годом все обострялись, что неминуемо должно было привести к трагической развязке.

Страшась отцовского гнева, Алексей вместе со своей любовницей Ефросиньей бежал за границу. Но и там его настигла властная рука отца и монарха. Во что бы то ни стало вернуть царевича в Россию Петр поручил одному из умнейших своих дипломатов – хитроумному и беспринципному Петру Андреевичу Толстому, Иуде Толстому, как его называли современники, человеку, готовому оказывать Петру любые услуги, только бы умалить перед ним свою старую вину за участие в стрелецком мятеже. Толстой обыскал всю Европу и нашел-таки царевича, чтобы затем хитростью и посулами, шантажом и обманом вернуть его в Петербург.

Алексея заточили в Петропавловскую крепость, где он в 1718 году, после нечеловеческих пыток скончался. По одному из малоизвестных преданий, усадьба Набоковых в Рождествено, недавно сгоревшая от якобы случайного пожара, была построена на развалинах дворца, где Петр I, «знавший толк в отвратительном тиранстве», как пишет об этом сам В. Набоков, содержал арестованного Алексея. Еще по одному преданию, в ночь перед казнью царевича Петр позвал нескольких близких людей и, «обливаясь слезами, приказал умертвить наследника». При этом присутствовала и верная подруга царя – Екатерина. Как утверждает легенда, она всячески старалась облегчить тяжкую участь царя, «приносившего на алтарь отечества страшную жертву – своего сына».

Так или иначе, Алексей скончался. По указанию Петра он был похоронен в недостроенном Петропавловском соборе. Как мы уже говорили, вскоре родилась легенда о том, что Петр приказал установить над могилой сына гигантский шпиль, дабы крамола, исходящая от праха царевича, не распространилась по Руси. А вокруг смерти Алексея рождались слухи и слагались легенды. Говорили, что его «тихо придушили по указанию отца. И событие это надолго стало предметом взволнованных пересудов среди жителей Петербурга». Еще одну легенду записывает в своих «Table talk» Пушкин. «Царевича Алексея положено было отравить ядом. Денщик Петра Первого Ведель заказал оный аптекарю Беру. В назначенный день он прибежал за ним, но аптекарь, узнав для чего требуется яд, разбил склянку об пол. Денщик взял на себя убиение царевича и вонзил ему тесак в сердце».

Никто не верил в естественную смерть Алексея. Может быть, поэтому в легендах о ней так много конкретных, претендующих на достоверность деталей.