Сергей Кремлев - Россия и Япония: стравить!

Все же, в отличие от стран Запада и Японии, Россия долгое время не проводила в Китае империалистической политики, и межгосударственные связи базировались на взаимной торговле.

Начало новой политики России в Китае (да, можно сказать, и на Дальнем Востоке вообще) датируется точно — 1896 год.

Тогда Пекин отправил в Россию чрезвычайное посольство на коронацию Николая Второго. Проходила она в Москве, и там-то первое лицо сановного Китая — Ли Хунчжан, министр иностранных дел России князь Лобанов-Ростовский и министр финансов Витте как раз и подписали тот Московский договор, где стороны секретным образом договорились, кроме прочего, и о проведении в жизнь «широко задуманного» плана Витте — концессии на постройку Китайской Восточной железной дороги, КВЖД.

Об этих четырех буквах (или четырех «картах»?), обошедшихся России более чем дорого, мы впоследствии поговорим подробно.

На рубеже XIX — XX веков Россия принимает участие в империалистической интервенции восьми стран (Англия, США, Франция, Германия, Япония, Австро-Венгрия, Италия и Россия) в Китае с целью ликвидации мощнейшего общенационального Ихэтуаньского (т. н. «боксерского») восстания...

Жестокое его подавление окончательно превратило Китай в интернациональную полуколонию. По так называемому Боксерскому протоколу от 7 сентября 1901 года Китай, в частности, обязывался до 1940 года выплатить контрибуцию в 450 млн лян, с увеличением ее за счет 4% годовых до 982 млн лян.

450 миллионов лян — это примерно 600 миллионов русских рублей того времени. Сумма приличная...

Каждое иностранное посольство получило право содержать национальную военную охрану при общей численности охраны до 2101 человека с 30 орудиями и 30 пулеметами.

Что же касается «китайской» политики России после участия в интервенции против Китая, то ее хорошо характеризует оценка Ленина, данная в реальном масштабе времени: «Политику грабежа давно уже ведут по отношению к Китаю буржуазные правительства Европы, а теперь к ней присоединилось и русское самодержавное правительство».

Движение ихэтуаней не было по своей сути прогрессивным — его идеи вообще отвергали прогресс на европейский манер. Но это движение было справедливым и оправданным в своей главной идее: Китай должен принадлежать китайцам, и его потенциал — развитой ли, неразвитой — должен использоваться на благо народа Китая, а не европейцев. И с этой идеей, говоря по чести, не согласиться нельзя.

Поэтому антибоксерская интервенция — это исключительно позорная страница в истории западной цивилизации и России. Однако для Запада эта интервенция была единственной возможностью сохранить тотальное доминирование в Китае, экономически для Запада крайне выгодное — ведь обосновался к тому времени иностранный капитал в Китае со вкусом.

Хотя...

Хотя неудобства и конфликты не исключались. Так, первая германская компания появилась там в 1842 году, но в 1919 году, после поражения Германии в Первой мировой войне, другим собственникам были переданы 273 германские фирмы.

К 20-м годам XX века по данным Китайского национального банка позиции иностранного капитала были таковы:

Думаю, уважаемый читатель, что особой нужды комментировать эту таблицу нет. Разве что можно прибавить, что Англия и Франция в Китае влияние постепенно утрачивали, а остальные члены компании, представленной в таблице, свое влияние укрепляли.

Немцы и американцы действовали маркой и долларом, а японцы подкрепляли иену штыком. При этом янки не только напористо внедрялись в Китай, но, проявляя дальновидность, очень внимательно и умно к Китаю приглядывались.

Вот пример из времен не очень близких, но и не очень давних... В начале 30-х годов XX века в Китай приехал со своего рода инспекцией финансовый магнат из Бостона Рассел Грин Фессенден.

Ему было поручено разработать для Белого дома генеральные направления политики США в Китае на ближайшее десятилетие. Сообщивший это немецкий публицист Юлиус Мадер даже в 80-е годы XX века подчеркивал: «Меморандум Фессендена и по сегодняшний день опубликован приблизительно только наполовину, остальное осталось за плотными дверьми кабинетов сенаторов и менеджеров в качестве вспомогательной информации».

XX век нес Китаю не просто какие-то «сезонные» изменения в политической погоде, но явно обещал полную перемену политического климата. Маньчжурская династия выдыхалась, Китай начинали разъедать язвы сепаратизма. Да и социальные язвы растравлялись все сильнее.

И еще до нашего Октября 1917-го — 10 октября 1911 года в Китае началась революция. В 1912 году образовался Гоминьдан Сунь Ят-сена — деятельная партия не только национальной буржуазии, но и вообще всех китайских националистов, в том числе левого толка.

К сожалению, мы, европейцы, заражены неким европоцентризмом. Все, что происходило не в Европе или в Америке, — это, в нашем представлении, немного «не той системы», это не так «первосортно» по значению для судеб мира, по накалу страстей, по увлекательности, наконец...

Возможно, впрочем, я возвожу напраслину на других, переваливая со своей головы больной да на здоровые головы читателей?

Что ж, если так — виноват. Но что касается меня, то надо было «въехать» в историю «желтого» Востока, работая над этой книгой, да еще и самому побывать в Китае, чтобы понять — ничем накал и закрученность восточных исторических страстей не уступают европейским.

«Котел» истории давно кипел (да и кипит) в Китае, Японии и Корее бурно и непрерывно... И кипит он тем более бурно, что политические «дровишки» в огонь под этим «котлом» то и дело подбрасывали и подбрасывают отнюдь не только сами азиаты.

Я все это к тому, что в десятые годы XX века, в преддверии Первой мировой войны в Европе, Дальний Восток вообще и Китай в частности были тоже накануне важнейших событий далеко не регионального значения. И в Китае, и на всем Дальнем Востоке шли такие процессы, которые в перспективе меняли лицо мира ничуть не менее значимо, чем процессы, шедшие на пространствах по обе стороны от Ла-Манша до Волги и до Потомака...

Маньчжурская цинская династия, по сути, себя исчерпала... Регентша Цы Си (стерва, пардон, еще та), придворная клика и чиновничество (или — «циновничество»?) империи, находящейся в стадии завершающего маразма, ситуацию уже не контролировали.

Впрочем, сами-то они так не считали...

За семь лет до начала нового века Китаю пришлось пройти испытание войной с Японией, и он этого испытания не выдержал.