Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2

В 1942 году Ян Котт перебирается в Варшаву и становится бойцом коммунистической партизанской Армии Людовой, а вовсе не Армии Крайовой, подчиненной эмигрантскому национальному правительству в Лондоне. В 1957 году он вступил в Польскую объединенную рабочую партию (то есть в коммунистическую партию Польши, в правящую партию).

Скорее всего, «черная Польша» не устроила бы Яна Котта. По крайней мере, он довольно активно строил «новую Польшу», Польшу красную. Только потом, разочаровавшись в режиме, уехал. Ведь разочароваться в существующем режиме гораздо проще, чем в идее.

Не рухни в пропасть историческая Россия — и русские евреи наверняка проявили бы свойственную им патологическую «левизну».

Наверняка многие захотели бы прыгнуть в сионистскую утопию, независимо от политического строя России: опять же просто потому, что в России жило 50 % всего мирового еврейства. В 20-е годы в Польше было много учреждений системы «Тарбут» («Культура») — по изучению иврита. Должно быть, и некоторые русские евреи тоже изучали бы себе иврит и в 1925 году так же праздновали бы открытие Иерусалимского университета, как это делали польские.

Вероятно, многие и уехали бы из России — только уезжали бы они спокойнее и без политических пертурбаций. И надо помнить, что этот вариант в любом случае выбрали бы далеко не все русские евреи.

Наверняка росла бы и развивалась культура на языке идиш, и еврейские туземцы могли бы выращивать свою культуру в своего рода Аиденленде в черте оседлости. Могло бы вырасти некое еврейское полугосударство вроде наших «республик свободных» или «языковых штатов» в Индии. В перспективе могло бы возникнуть и полноценное еврейское государство с официальным языком идиш, своей валютой «еврокарбованец» и своей армией. А почему бы и нет?! В конце концов, все империи когда-нибудь распадаются.

Еще можно уверенно предвидеть, что при отделении Польши (пусть связанной с Россией множеством дружественных договоров) евреев в Польше начали бы третировать. И было бы массовое переселение в Россию, массовая эмиграция в США, или в страны Европы, или в русскую часть Идишленда.

Но не думаю, что генеральная линия еврейской жизни при царизме ли, при советской ли власти проходила бы через идиш и иврит. Похоже, что при нормальном развитии Российского государства гораздо большее число евреев вошло бы в состав русского народа, начало бы растворяться в нем (что и происходило с Поляковыми и с Пастернаками).

При снятии отвратительных религиозных ограничений вполне мог возникнуть слой «русских Моисеева закона», вполне лояльных и к России, и к общему с русскими государству.

И рассмотрим другую виртуальность: если революция все же грянула, а евреи к 1917 году ведут тот же образ жизни, что ив 1817? И в революции никакой роли не играют? Была бы революция менее кровавой или нет? Могла ли она привести к другим, более благоприятным, последствиям?

С одной стороны, какая разница, кто стоит у кормила страшной и громадной революции? Это всегда кровь, всегда безобразие, всегда разброд, всегда террор. И кто сказал, что не мог бы появиться какой-нибудь другой, эсеровский Сталин? Что даже тот же самый Сталин не мог бы использовать положение вещей в свою пользу и прибрать к рукам Советскую Россию и всю партию социалистов-революционеров? А если так, то насколько хрен слаще редьки?

С другой стороны, национальная революция имеет некоторые приятные стороны в сравнении с интернациональной. Эсеры и часть социал-демократов и анархистов, которая поддерживала национальные идеи в революции, были горазды объявить дьяволом Александра III и ангелом небесным Александра II. Они могли бы снести памятники Николаю I и Александру III, а Александру II понаставить памятников во всех городах России и чуть ли не во всех деревнях. Они могли бы невероятно идеологизировать преподавание истории, объявили бы Некрасова «величайшим в мире» поэтом, а Пушкина ритуально шельмовали бы. Заставили бы почитать какого-нибудь нового Нечаева в качестве «великого диктатора».

Но они не стали бы изымать из библиотек русские народные сказки, не взорвали бы храм Христа Спасителя и не превратили бы церкви в отхожие места. Народовольцы не могли бы сделать русофобию частью своей официальной политики. Алтаузен и Бабель при них сидели бы в сумасшедшем доме, в концентрационном лагере или сбежали бы в «цивилизованные страны» и оттуда гавкали бы на Россию.

Они вполне могли бы ввести режим политического террора, но никогда эсеры и народовольцы не стали бы истреблять русских офицеров — как офицеров. Они могли бы нести демагогическую ахинею про «дворян, предавших народ», или про необходимость «онародниться» и стали бы посылать дворян и вообще образованных людей в деревню на «перевоспитание» в народной среде. Они могли бы свирепо расправиться с заговорщиками из среды дворян, интеллигенции, офицерства, но никогда не стали бы «снимать людей пластами». Никогда не была бы уничтожена русская армия, чтобы быть замененной Красной армией. При эсерах никогда не был бы убит Николай Гумилев, не был бы отравлен Блок, повешен Есенин, убит в Нарыме Клюев.

Весьма справедливо мнение В. А. Солоухина, что теперь, когда кончился красный бред, нам нужнее всего будут именно эти уничтоженные коммунистами лучшие русские люди и их потомки. Будь у власти национальные революционеры, а не интернациональные — генофонд народа не был бы подорван в такой степени.

Режим национального социализма — ничуть не менее глупая комедия, чем режим интернационального, но опыт показывает, что эта комедия все же несравненно менее кровавая, она далеко не так страшно подрывает основы народной жизни. Читатель вправе не согласиться со мной, но если уж выбирать именно из двух зол, то выбирать лучше меньшее, то есть национальный социализм.

Но вот для евреев русский национал-социализм сулит не очень много хорошего, даже если до «газмашинен» дело и не дошло бы.

Не буду комментировать виртуальность «без переворота», — наверное, примерно так и должно было бы быть. Хорошо, что хоть в некоторые, самые светлые земные головы хоть иногда приходит простейшая мысль: что история делается не «выдающимися личностями» и даже не путем угадывания «исторической неизбежности». История течет, как естественный процесс, и очень многое в ней невозможно переделать в той же степени, как количество осадков или температуру воды в реках. Не нравится долгая зима? Уезжайте подальше из России. Не нравятся евреи? Могу дать такой же совет.

То есть русско-еврейской цивилизации можно было избежать. Можно было избежать и огромного влияния евреев, сравнимого с влиянием немцев в XVIII веке. Но только одним способом: провести реформы 1905 года — в 1805, в эпоху Александра I. И довести эти реформы до конца. Вот если на миллион образованных евреев в Российской империи будет приходиться пять или десять таких же активных русских православных людей — о каком засилье может всерьез встать вопрос?