Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Книга 2

Говоря о России, вообще очень трудно высказать мнение, справедливое для всей страны, всех ее исторических частей. В самой коренной России — Великороссии, как свидетельствуют очень многие, было бы неблагодарным делом отыскивать даже и в подонках нашего простонародья каких-либо антисемитических тенденций [59, с. 827]. Примеров этому можно отыскать очень много, хотя бы телеграмма, которую евреи белорусского местечка дали купчихе М. Ф. Морозовой, известной благотворительнице. «У нас сгорела синагога… дай денег!» Купчиха денег дала. Или когда в Усманском уезде крестьяне не любят доктора по фамилии Смирнов — очень уж он груб с пациентами. А сменившего его доктора по фамилии Шафран как раз полюбили, и он много лет пользовался любовью и благодарным уважением всей округи.

Все это так, но в другой части России, в Малороссии, антисемитизм традиционный, идущий со времен «жідів-арендарів» и Хмельницкого. Погромы начались именно здесь.

Разумеется, сыграло свою роль и то изменение в настроениях общества, о которых шла речь в прошлой главе. В конце концов, ведь антисемитская пресса тоже делала свое дело: формировала образ врага народа и врага государства. Даже неграмотные люди в России обычно чутко отслеживали позицию «тех, кто наверху», — от нее слишком многое зависело. И если так начали думать «баре» и «образованные», то получается, что евреи — это как раз тот враг, за которого никто взыскивать с погромщиков не будет.

Не готовы к событиям и широкие круги евреев. Позже они будут огрызаться из револьверов, начнут организовывать отряды «самообороны», нападать первыми на русских… Пока нет ничего подобного.

Не готовы и люди образованного слоя России — независимо от своего происхождения. Они просто не понимают, что происходит, и придумывают событиям самые фантастические объяснения.

Одним из этих объяснений было тогда и осталось до сих пор: бунт черни, выплеск злобы люмпенов, уголовного элемента. Эта идейка не выдерживает ни малейшей критики. Пусть без уголовников и бродяг местами не обошлось — не они составили костяк погромщиков.

Как раз одно из самых поразительных явлений: в погромах участвовали самые обычные люди, вовсе не какие-то отпетые негодяи или подонки, а трезвые, приличные мужики. Иногда складывается впечатление, что и они не очень готовы к происходящему, и собственные действия им то ли кем-то, то ли чем-то внушены. Они сами не могут объяснить, какая муха их укусила и что и зачем они наделали.

При этом очень часто грабили еврейские дома и магазины те, кто был хорошо знаком с их владельцами. Разбивали винные погреба их завсегдатаи, «наводили» толпу на лавки те, кто в них много раз покупал. Это совершенно загадочный для меня, но несомненный факт. Вообще-то известно, что все акции даже правительство нацистов старалось осуществить руками людей из других районов страны — чтобы исполнители не сталкивались со знакомыми.

И не случайно же возникло явление «народной дипломатии» — когда знакомятся и начинают общаться самые «простые» люди разных народов, сразу становятся очевидными все домыслы и стереотипы, рушатся стены самых злобных и хитроумных измышлений. Главное тут — перевести людей из состояния абстрактной вражды к «иноплеменникам вообще» к общению с конкретными людьми. Не зря же даже «Кристальная ночь» в Германии потребовала повторения. Нет-нет, каждый эсэсовец был убежденным антисемитом! Он «совершенно точно знал», что враждебная арийцам раса должна быть уничтожена, и он готов был собственноручно стараться для достижения этой благой цели. Чаще всего эсэсовец предупреждал только одного еврея… Только одного-единственного! Это был еврей, относительно которого эсэсовец точно знал, что этот-то еврей — хороший. Это мог быть сосед, старый приятель, могла быть дама, за которой эсэсовец ухаживал 20 лет назад, или киоскер, у которого он регулярно покупал «Фёлькишер беобахтер»… Неважно! Он предупреждал одного «своего», «хорошего» еврея, а в результате предупреждено оказалось все еврейское население Германии. Ведь свой «хороший» еврей был у каждого немца…

А тут, в маленьком городке, где все знают всех, избивают и грабят знакомых! Это наводит на размышления… В Кишиневе Мееру Вейсману, слепому на один глаз, выбили и второй. «На мой вопрос, знает ли он, кто это сделал, он ответил совершенно бесстрастно, что точно этого не знает, но „один мальчик“, сын соседа, хвастался, что это сделал именно он, посредством железной гири, привязанной на веревку» [56, с. 422]. «…И из официального Акта видно, что убийцы и жертвы очень часто хорошо знали друг друга» [46, с. 326].

В 1881–1882 годах как будто вернулись времена Крестовых походов, Германии XIII–XIV веков! Но с одним очень существенным отличием: несравненно более мирный, менее кровавый характер погромов. Евреев грабят, мало покушаясь на их личности. Не истребляют, а разоряют. Не требуют немедленно креститься, как это делали немцы в XII веке и казаки в XVII, а только проявляют к ним агрессию — и все.

Может быть, это сказывается правосознание XIX века? Погромщик готов уничтожать или грабить имущество евреев, но уже не хочет их крови?

Более поздние события уже совсем другие. Их просто трудно назвать погромами. Это какой-то вал гражданских беспорядков, где сливаются классовые восстания, потуги части интеллигенции поднять революцию, аграрные беспорядки, национальные столкновения.

Как видно, погромы 1880-х годов возникают стихийно, и сами участники событий плохо понимают происходящее. Уже эти первые погромы — только часть более значительных событий, гражданских и религиозных распрей. Первые сполохи гражданской войны дополняются войной национально-религиозных общин. Причин трайбализма много, основных можно выделить три:

1. Экономическая конкуренция.

2. Несовпадение «стереотипов поведения», то есть систем ценностей, представлений о должном и так далее. Способы, которыми евреи добывают пропитание, их экономическая успешность вызывают раздражение не только сами по себе. С точки зрения украинцев, евреи живут и действуют «неправильно».

3. Участие в революционном движении огромного числа евреев, чуть ли не всей еврейской молодежи, — то есть большинства целого поколения (в 1881 и 1905 году — это разные поколения).

Славяне в своем большинстве не хотят менять политический строй в империи. Евреи в своем большинстве — хотят. Евреев столько в составе революционных партий и группировок, что русское население начинает считать и саму революцию делом рук евреев.

Начиная с Гомеля, трудно видеть в евреях пассивных жертв нападений. Евреи — активные участники событий и ведут себя ничуть не лучше и не сдержанней русских, устраивая в числе всего прочего и русские погромы.