Валентин Вишневский - Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика

Такая серьезная неудача не могла пройти безнаказанной. Говорили даже, что полковника разжаловали. Но все это оказалось домыслами. Недавно его бригада снова привезла на испытания несколько изделий. Их сгрузили на нашем объекте, а потом успешно испытали. Полковник Капустин был так же весел и обаятелен, как прежде.

Он уже давно присматривался к нашему аккордеонисту Филенко, обещал взять его к себе в бригаду. Такой музыкант не был бы лишним в коллективе, разъезжающем по командировкам. Ему удалось выхлопотать будущее назначение для нашего маэстро. Во всяком случае, так нам сказал по секрету сам музыкант.

26 мая в штабе гарнизона генерал Чернорез собрал служебное совещание, посвященное окончанию учебы и подведению итогов экзаменов.

Генерал высоко оценил наши успехи в овладении специальностью, поздравил командование, преподавателей и всех курсантов и пожелал успешной боевой работы.

Неожиданно для всех он здесь же вручил грамоты за участие в самодеятельности. Получил и я из рук Чернореза грамоту с таким текстом:

Командование войсковой части 93851 награждает настоящей грамотой тов. Вишневского Валентина Иосифовича за активное участие в художественной самодеятельности и хорошее исполнительское мастерство.

Участие в художественной самодеятельности не осталось незамеченным и было отмечено грамотами начальника гарнизона. 1956 г.

Это моя единственная военная награда, так как дальнейшая моя служба вызывала у командования совсем другие эмоции.

В тот же день мы покинули Багерово и разъехались по своим городам. Покидали Багерово, хотя и охотно, но с малой долей грусти, как покидают опостылые, но привычные места. Предписано было через неделю всем быть в Москве, где нам дадут назначения на дальнейшее прохождение службы.

Направление по месту службы я получил в Управлении 4 июня. В отделе кадров мне выдали предписание отбыть по адресу: Крым, Красногвардейский район, в/ч 93459. На словах было уточнено, что еду я из Джанкоя в район поселка Гвардейского, где в поселке Веселое располагается аэродром. Там мне надлежит представиться командиру части подполковнику Товмачу.

То, что меня направляют служить в Крым, а не на Север, обрадовало. Но когда я посмотрел на карту и увидел, что Гвардейское находится в самом центре степного Крыма, это меня несколько смутило. До ближайшего берега Черного моря было не меньше 50 километров. Но все же Крым — это не Новая Земля, утешил я себя, и поспешил в Харьков. До прибытия в часть оставалось несколько дней, которые я решил провести в родном городе. Четыре дня в Харькове быстро пролетели, и вот я уже со своим огромным чемоданом отправляюсь на место службы.

Бомбардировщик Ту-16 с крылатыми снарядами готов к полету.

13 июня в Джанкое сажусь на старенький автобус, около часа трясусь в жаре по проселочной дороге и выхожу около запорошенных степной пылью глинобитных домиков. Все это не могло не сказаться на моем настроении, которое еще более упало, когда я подошел к КПП аэродрома. В пыльном мареве на горизонте переливались в тепловых волнах силуэты самолетов.

Командира части не было, и дежурный предложил мне оставить вещи и сходить в столовую покушать. В столовой за небольшими столиками сидели офицеры, солдаты и несколько гражданских. Пахло кислыми щами и переваренными макаронами. Уже не помню, что я там ел, но столовская еда никаких положительных впечатлений не произвела.

Подполковник Товмач, невысокого роста офицер в выцветшей форме, встретил меня без интереса. Я доложил о прибытии из отдела кадров Управления и отдал ему свое предписание.

— Это хорошо, что Управление прислало вас, лейтенант, к нам в действующие войска. Скажу сразу — вы такой не один. В настоящее время у меня нет свободных инженерских должностей, так что первое время придется поработать техником. Наберетесь опыта, освоите работу, а там, смотришь, Управление и штаты подбросит. Сейчас идите устраивайтесь в общежитие, отдыхайте с дороги. А завтра произведем оформление и поставим вас на работу.

В общежитии дежурный долго решал с комендантшей, куда меня определить. Свободных коек не оказалось, и они предложили переночевать мне на кровати одного из офицеров, который в эту ночь дежурил.

Я оставил свои вещи в камере хранения, умылся и пошел побродить по городку. Не радовала ни наступающая вечерняя прохлада, ни лиловый закат, ни беспрерывное стрекотание степных кузнечиков. Передо мной во весь рост встала неприглядная перспектива службы в этом пыльном захолустье.

Я ходил по широким улицам поселка, прислушивался к дальнему гулу самолетов, смотрел в тусклые окна домов и лихорадочно перебирал варианты бегства. Если я завтра отдам на оформление свои документы и меня включат в списочный состав части — уйти отсюда уже будет невозможно. Только сегодня и завтра утром я — еще ничейный.

Сперва возникла мысль написать рапорт командиру о моем откомандировании в Управление, но я ее сразу же отбросил. Какой начальник добровольно согласится отпустить своего подчиненного в Москву?

Ночь на чужой койке я провел без сна. Было решено, что с рассветом попутным транспортом еду в Джанкой и оттуда — в Москву. Чтобы не встречаться с командиром и запутать следы, оставил в почтовом ящике письмо такого содержания:

Товарищ подполковник, ставлю вас в известность, что я полетел в Москву в Управление подавать рапорт о демобилизации меня из Советской Армии. Также выясню ошибку, в результате которой я к Вам попал.