Георгий Холопов - Грозный год - 1919-й (Дилогия о С М Кирове - 1)

- Да, в Астрахани создалась сложная политическая обстановка. Работать здесь нелегко, - сказал Киров. - Многие трудности еще происходят из-за недостатка продовольствия. Население вот уже который месяц получает на день по фунту хлеба. Нет сахара, масла, круп и других продуктов. Это ведет к спекуляции на базарах, к вакханалии цен. Продовольственным затруднением пользуется враг. Он ведет тайную и открытую агитацию против Советской власти. Устраивает мятежи. Неудачи на фронтах, неудачи на Северном Кавказе, отход Одиннадцатой армии на Кизляр создают дополнительные трудности. Враг наглеет с каждым днем. Он надеется на помощь Деникина, Колчака, англичан и получает эту помощь. Астрахань - город особенный, со своей историей. Здесь до сих пор еще много крупных рыбопромышленников, калмыцких воротил, персидских и бухарских купцов, много тысяч мелких торговцев, промышляющих рыбной торговлей, скупкой и продажей скота, кожи, шерсти, фруктов и вина... Ко всему этому город в последние месяцы превратился в перевалочный пункт контрреволюции: сюда со всех концов России понаехали бывшие фабриканты, заводчики, крупные чиновники, бывшие офицеры, темные дельцы и авантюристы, надеясь через калмыцкую степь или через Каспий перебраться в богатые хлебом и другими продуктами города Северного Кавказа, под крылышко Деникина, на помощь Добровольческой армии. Да, все это правда. Но следует прямо сказать, что астраханские коммунисты слабо борются со всем этим злом, а порой и мирятся с ним.

Киров резко говорил о работе коммунистов Реввоенсовета Каспийско-Кавказского фронта и камня на камне не оставил от практики руководства Реввоенсовета боевыми действиями своих армий.

- Надо думать, что, если не удастся остановить Одиннадцатую и Двенадцатую армии в районе Кизляра, они отступят в Астрахань: других населенных пунктов нет между этими городами. Что же делается в Астрахани для помощи армии? - обратился Киров к конференции. - Ничего! В городе не знают даже действительного положения дел на фронте!

Киров огласил телеграмму, которую Орджоникидзе отправил на имя Ленина, и сказал, что председатель Реввоенсовета фронта Шляпников сознательно скрыл ее от астраханских коммунистов.

- Позор! - послышалось из последних рядов.

- Это ложь! - выкрикнул Шляпников.

- Позор! - на этот раз прокатилось по всему залу.

Шляпников проворно вскочил с места, прокричал Кирову:

- Это ложь!.. Не имеете права вмешиваться в дела Реввоенсовета!.. Я подчинен Ставке!.. Не Астраханскому губкому!..

Но Киров, обернувшись к президиуму, спокойно и гневно продолжал:

- А мы вас критикуем! И не только критикуем, но и обвиняем Реввоенсовет и вас, в частности, как председателя, в том, что вы развалили всю работу на фронте. По вашей вине гибнут тысячи бойцов Одиннадцатой армии! - В голосе Кирова прозвучали металлические нотки. - И не только в армии вы развалили работу, но и в городе. Во всех учреждениях вы затевали склоки, насаждали подхалимство и угодничество, заглушали самодеятельность и инициативу масс, игнорировали все законы и постановления Советской власти. Но и это не всё! Вы создали невыносимые условия для работы молодой губернской партийной организации. Партия не простит вам этого!

В заключение Киров сказал, что считает нецелесообразным дальнейшее пребывание Шляпникова на посту председателя Реввоенсовета фронта и оставляет за собой право обратиться в ЦК с требованием об отзыве его из Астрахани, если этого не сделает общегородская партийная конференция.

Это заявление Кирова делегаты конференции встретили аплодисментами.

Большое место в своей речи Киров уделил продовольственному вопросу, и в особенности рыбной проблеме.

- Астрахань до революции давала одну треть всей рыбной продукции России, - сказал он. - Почему же сейчас в городе нет рыбы? А происходит это потому, что на многих промыслах еще хозяйничают бывшие их владельцы и приказчики. Они саботируют постановления Советского правительства о национализации рыбной промышленности, прячут или сознательно портят орудия лова, угоняют к англичанам или топят в Волге рыбницы, шаланды и баркасы, ведут контрреволюционную пропаганду среди ловцов. Кое-кто им помогает и в Астрахани.

Киров потребовал от астраханских большевиков изгнать с промыслов бывших хозяев, укрепить аппарат областного рыбного управления, смело выдвигать на руководящую хозяйственную работу способных людей из рабочего класса, из среды самих рыбаков.

После перерыва выступил Шляпников.

Он вышел на трибуну с ворохом заметок, справок, с папками переписки с командованием 11-й армии, которые ему срочно привезли из Реввоенсовета. Вид у него был победоносный и наглый. Наглость во многих случаях помогала ему в жизни. Вот и сейчас, вместо того чтобы признать свои ошибки, он стал нападать на всех, начиная с Федоровой и кончая Кировым.

Но удивительное дело, Шляпников метал громы и молнии на трибуне, а делегаты конференции входили и выходили из зала, передвигали стулья, громко переговаривались, курили: они не хотели сегодня его слушать.

Шляпников попробовал возмутиться "поведением" делегатов, потребовал навести "порядок" на конференции. Федорова встала, зазвенел колокольчик, но это не помогло.

С минуту Шляпников смотрел в зал ненавидящими глазами. Потом елейным, архиерейским голоском стал оправдываться, признавать некоторые свои ошибки, объяснял их трудностями военного времени, "особыми астраханскими условиями".

Но и эту тактику быстро разгадали делегаты конференции. В зале снова стало шумно:

- Говорите по существу!

- Из каких соображений вы скрыли от коммунистов правду о положении дел на фронте?

- Почему никто в Астрахани не знал о телеграмме Орджоникидзе? кричали с мест.

- По многим причинам! - нашелся Шляпников. - Во-первых, чтобы не испортить настроение членам "кавказской экспедиции". Как-никак им предстоит тяжелая поездка по калмыцкой степи. Потом - в телеграмме совсем не говорится, что армия будет отступать на Астрахань. Там даже сказано, я на память знаю всю эту телеграмму, там сказано, что "среди рабочих Грозного и Владикавказа непоколебимое решение сражаться, но не уходить!". Я надеялся и сейчас надеюсь, что армия последует примеру Стальной дивизии и отступит на Царицын! Там, там будет решаться судьба революции! патетически закончил он.

Объяснение Шляпникова вызвало только смех у делегатов: как может раздетая и разутая армия, без продовольствия и транспорта, в условиях таких морозов и снегопадов, с Северного Кавказа дойти до Царицына?

Шляпников попытался снова перейти в атаку и обвинить во всех бедах, постигших армию, само армейское командование, а в городе - губком партии и губисполком. Но никто ему не поверил: в зале то в одном конце, то в другом кричали: