Вячеслав Оргиш - Древняя Русь: Образование Киевского государства и введение христианства

Любой проект социального будущего человечества должен предусматривать возможность синтеза обоих истоков человеческой сущности – индивидуальной и коллективной, воплотившихся в двух культурных традициях – восточной и западной. Если Европе суждено сблизиться с Азией, то произойдет это на путях «третьей» правды, которая сумеет пропорционально и достаточно приемлемо для обеих сторон отразить в себе истоки человеческой сущности, раскрывшейся в жизненных ценностях, как Запада, так и Востока.

Эпоха Киевской Руси – ключевая для многих народов Восточной Европы. В ходе целого ряда веков разобщенного существования поселившиеся на Восточно-Европейской равнине племена постепенно выработали экономические и социально-политические структуры, которые претворились в огромном высокоразвитом феодальном государстве. Но начиная с XII в. Киевская Русь под влиянием внутренних и внешних факторов, нарушивших единство древнерусской народности, стала дробиться на множество самостоятельных, суверенных государств, крупнейшими среди которых были княжества Владимирское, Рязанское, Киевское, Черниговское, Смоленское, Галицко-Волынское, Полоцкое, феодальные республики Новгорода и Пскова. Утратившая свою целостность древнерусская история разделилась на три ветви, развитие которых шло параллельными путями и составило основное содержание позднейших исторических судеб русских, украинцев и белорусов.

Однако представление о Киевском периоде древнерусской истории отягощено схемой, в соответствии с которой данный период – отправная точка некоего прямого развития, несмотря на многочисленные отклонения и перерывы, с неумолимой последовательностью направлявшегося к тому, чтобы воплотиться в Московском царстве и дальнейшей его истории.

Происхождение такого методологического трафарета связано с политической историей Северо-Восточной Руси XV в. Объединение вокруг Москвы раздробленных на отдельные самостоятельные княжества земель всего северо-восточного региона было делом чрезвычайно сложным, потребовавшим усилий не только военно-политического, но и идеологического характера: превращение Московского великого княжества в национальное русское государство нуждалось в историко-политическом обосновании.

Став во главе Московского государства, уже сбросившего иго Золотой Орды, великий князь начал сознавать себя властителем всех вошедших в пределы его державы земель («всея Руси»). Положение вождя и предводителя национального объединения побуждало великого князя заботиться об укреплении своего авторитета, в том числе при помощи исторических представлений. К этому вдохновляли также внешнеполитические события. Падение под напором турок Византии привело к тому, что московский и всея Руси царь теперь мог претендовать на роль единственного в мире независимого православного царя. Для Руси, привыкшей смотреть на Византию как на оплот и центр православия, столь резкая перемена была новой, и с ней предстояло освоиться.

Завоевание Константинополя мусульманами (1453 г.) при параллельном возвышении сбросившей ордынское иго Руси наводило на мысль, что Московскому государству роль преемника Византии в православном мире уготована самим провидением, что московский царь вполне может заступить место византийского императора.

Сообразуясь с политическими интересами московских царей, старец Псковского монастыря Филофей в одном своем послании написал о том, что после падения Царьграда православная Москва «единственная во всей вселенной сильнее солнца светится», что московский государь самый могучий во всем православном мире, в его царстве сходятся все православные царства. В послании впервые прозвучала знаменитая формула: два Рима пали, третий – Москва – стоит, а четвертому не быть.

Слова старца начали цитировать в сборниках, внесли в государственную летопись – Степенную книгу, использовали в Уложенной грамоте об учреждении русского патриаршества. Московские книжники стали подчеркивать, что русская церковь знатностью происхождения не уступает греческой, что христианство появилось на Руси еще в I в. благодаря проповедническим усилиям посетившего русские земли апостола Андрея [3]. Тогда же в XV в. распространилась точка зрения, согласно которой русское царство берет начало со времен древнерусского государства, когда киевский князь Владимир Мономах получил из Константинополя от своего деда царя Константина Мономаха знаки царского достоинства (диадему, венец, крест животворящего древа) и был венчан ими на престол российского царства. Для большей убедительности выдвинутой версии о политической преемственности между Киевской Русью и Московским государством книжники сочинили легенду, будто

род царя всея Руси идет от римской императорской фамилии. Из этой легенды вытекало, что Рюрик (согласно летописи Нестора, варяг, родоначальник древнерусских князей) был далеким потомком Пруса – придуманного брата римского императора Августа, который поручил Прусу править областью, прозванной по его имени Пруссией.

Так под прикрытием старины новое было связано с древней историей. Именно московские книжники заронили мысль о том, что московские князья получили государственную власть от своих киевских предков. Киевское княжение изображалось ими наподобие Московской монархии. Период же раздробленности объяснялся политическими ошибками великих князей, допустивших удельное княжение, т. е. пошедших на раздел земель между младшими князьями. Выстраивалась вполне связная теория изначального становления русского национального государства, которое лишь в силу исторических превратностей, субъективных ошибок подверглось раздроблению и упадку.

Одну из наиболее впечатляющих попыток обосновать единство Руси Киевской и Северо-Восточной предпринял С. М. Соловьев. Отправляясь от теории кровного рода, историк старался показать, что русская государственность строилась на разрушении кровнородственных связей (семьи). Поначалу князья считали русскую землю принадлежностью всего своего рода, соответственно власть распределялась по степени старшинства. Но во второй половине XII в. на историческую арену выступила северная Русь и предъявила новый тип отношений, в которых заметно ослабление родовой связи между княжескими линиями, стремившимися увеличить свои силы за счет других линий, т. е. подчинить их своему господству чисто внешним (государственным) путем. Ослабление родовых связей между княжескими линиями, повлекшее видимое нарушение единства русской земли, проложило дорогу к собиранию и сплочению ее частей около единого северо-восточного центра, под властью единого царя [101, VII-VIII].