Жан Марабини - Повседневная жизнь Берлина при Гитлере

Именно в Нюрнберге были подготовлены, по случаю дискуссии о расовых вопросах, законы, которые лишали евреев рейха всех их прав — «с целью сохранения чистоты немецкой крови и обеспечения вечного существования германской нации». Гитлер еще никогда не заходил так далеко в практической реализации своей программы. Война против евреев, контуры которой были намечены штурмовиками, в тот период так и не началась открыто и официально, хотя после пожара рейхстага Геббельс уже контролировал все средства массовой информации. Гитлер тогда еще чувствовал себя не вполне уверенно. Он хотел прежде всего уничтожить коммунистов и левых. Большая «влажная чистка» — «Ночь длинных ножей» — не особенно встревожила евреев столицы; скорее, она их даже успокоила. Но евреи сознавали, что являются в глазах немцев неполноценными гражданами, и часть из них (самые богатые) эмигрировала, а другая часть (бедные, которых было большинство) осталась, надеясь на то, что буря обойдет их стороной и что Гитлер будет вынужден отступиться от того, что они называли «демагогическим фанатизмом». Думать так значило не понимать фундаментального элемента гитлеровской мысли. Фюрер собирался развязать тотальную войну против евреев для того, чтобы, опираясь на «универсальный антисемитизм», скорее достичь своей конечной цели: завоевания мира. Это была центральная ось его политики, безумный план, имевший свою логику, отступить от которой он не мог. Немецкие евреи (его заложники) интересовали его в меньшей степени, чем те евреи, что заправляли делами на Уолл-стрит, в Сити и через посредство финансовой системы держали под контролем «капиталистический универсум». Его речи и работы о еврейской «плутократии» со временем непременно должны были воплотиться в действия. И если международная и немецкая буржуазия будет этим шокирована, если интеллектуалы начнут возмущаться, что с того? Их возмущение все равно не выльется в активную реакцию. Государства Израиль пока не существует. Обширная еврейская диаспора еще недостаточно организованна, недостаточно едина, чтобы действовать. Фюрер вполне отдает себе в этом отчет. Чтобы отсрочить момент мобилизации враждебных ему сил, которого он боится, до тех пор, пока не произойдет непосредственное и неизбежное столкновение нацистской Германии с Америкой Рузвельта, необходимо продвигаться вперед постепенно, до поры скрывая свои истинные конечные цели от немецкой и мировой общественности.

Вернувшись в Берлин из Нюрнберга, [90] В сентябре 1935 г. (Примеч. пер.) Гитлер запрещает браки между евреями и немцами и объявляет недействительными все браки такого рода, заключенные в прошлом; всех евреев увольняют с их должностей в государственных учреждениях, банках и на Берлинской бирже. Отныне они не имеют права быть экономистами, частными советниками, адвокатами, врачами и даже работать домашней прислугой у немцев, если только возраст их хозяев не превышает сорока пяти лет. Немецкие знамена больше не имеют к ним никакого отношения, они обязаны пришивать спереди к своей одежде желтую шестиконечную звезду. Их магазины впредь должны быть отмечены особыми «иудейскими» флажками, их квартиры будут конфискованы. Им уже нельзя останавливаться в отелях, посещать рестораны, а в театрах и кинозалах они могут появляться только в определенные часы. Пятьсот тысяч немецких евреев внезапно лишаются права водить машину. Им не разрешается торговать золотом и драгоценными камнями, выставлять какие бы то ни было товары в витринах. Их книги и статьи больше не будут печатать, их музыку запрещено играть — даже дома или в синагогах. Если они захотят уехать, они могут это сделать, но им дозволяется вывезти из страны только 5 % своего имущества. Если останутся, то будут вынуждены содействовать унижению собственной нации и ждать, когда их заставят жить в пределах специальных гетто.

Чтобы подтолкнуть берлинских евреев к отъезду из столицы (90 % еврейского населения вопреки всему пока остается в городе), Геббельс использует любые средства: он старается пробудить ненависть к евреям у тех, кто никогда ее не испытывал, и разжигает ее у тех, кто прежде был, так сказать, латентным антисемитом. Меры, предусмотренные для Берлина, вскоре распространятся на всю Германию. Ночь с 9 на 10 ноября назовут Рейх(жристальнахт, «Хрустальная ночь». [91] Формальным поводом для «Хрустальной ночи», всегерманского еврейского погрома, послужило убийство в Париже (7 ноября 1938 г.) советника германского посольства Эрнста фон Рата, совершенное семнадцатилетним польским евреем Гершелем Грюншпаном. (Примеч. пер.) Этой ночью толпа разбивает витрины еврейских магазинов, которых еще очень много. Горит синагога на Фазаненштрассе; погромщики вламываются в-квартиры. Более ста синагог разграблены эсэсовцами. 20 тысяч евреев арестованы, 36 — убиты. Вот когда действительно начинается долгая охота на «козлов отпущения», кульминацией которой вскоре станут принудительные работы евреев в концентрационных лагерях Дахау, Бухенвальд, Равенсбрюк, Ораниенбург, Аушвиц (Освенцим), Треблинка и пр. Эти лагеря, которым на конечной стадии их существования предстоит превратиться в лагеря смерти, покроют всю Европу. Человек, объявивший себя наследником Карла Великого, став полновластным хозяином 300 миллионов человек, будет решать и объяснять, в закамуфлированных выражениях, каким должен быть этот медленный путь к кошмару, хотя и предпочтет лично не участвовать во всем этом, чтобы не портить свой имидж. А «первой ласточкой» нового порядка стало постановление префекта полиции: «Все евреи старше шести лет обязаны, появляясь на людях, носить на одежде желтую звезду, пришитую на груди, сбоку, чтобы каждый мог ее видеть». Потом была «Хрустальная ночь». Значительный ущерб, который погромщики невольно причинили немцам, потом возмещали сами жертвы (как произошло, например, в случаях с магазинами на Потсда-мерштрассе и с Дворцом спорта). На только что вставленных окнах разграбленных еврейских квартир появляются надписи «Jude». [92] Еврей (нем.).(Примеч. пер.) Повсюду в городе расклеены афиши, гласящие: «Евреи — наше несчастье». Евреи, изгнанные из всех центров сосредоточения городской общественной жизни, не могут даже прогуляться в городском саду или в берлинском лесу, не столкнувшись с унизительными и грубыми антисемитскими лозунгами: «Евреям вход воспрещен!» или: «Чистый воздух леса несовместим с запахом евреев». Вскоре выпадет снег, и юные гитлеровцы будут украшать своих снеговиков желтыми звездами и ермолками. Многие евреи уже стали жертвами насильственной депортации: их увозят с вокзала Груневальд, в вагонах для скота, в первые концентрационные лагеря. На официальном языке эти люди — «политзаключенные», «пример в назидание другим», «захваченные во время облавы (имеется в виду ноябрьский погром)». Поезда же, в которые их «загружают», стоят на запасных путях на товарной станции. Желательно, чтобы население Берлина ничего о подобных сценах не знало. Оно и так уже начинает сочувствовать евреям, поэтому в настоящий момент никаких новых антиеврейских мер лучше не принимать. Только 28 ноября 1940 года, в четверг, партия сделает в этом направлении следующий шаг: она обратится к населению с призывом принять участие в съемках фильма «Das ewige Jude», «Вечный жид». В газете «Фёлькишер беобахтер» будет напечатано объявление, приглашающее всех желающих собраться на киностудии УФА, в Паласт ам Зоо (в кинотеатре у Зоологического сада), и рекомендующее «подавить свою жалость, которая более чем опасна». На следующий день синагога на Левицовштрассе, процветавшая во времена кайзера, станет местом сбора для депортируемых. Очень скоро закроются последние еврейские школы, а самое большое — не только в Германии, но и во всей Европе — кладбище иудейской общины на Гроссе Гамбургерштрассе будет закрыто и разграблено. На другом иудейском кладбище в Берлине, кладбище в Вайсензее, сотни стел и надгробий будут осквернены нацистскими эмблемами, разорены, профанированы. Похоже, евреи больше не имеют права покоиться в мире в земле немецкой столицы? Закроют и их госпиталь на углу Иранской и Школьной улиц. К концу 1944 года в Берлине еще будет проживать на нелегальном положении какое-то количество евреев; две тысячи из них поместят в концентрационный лагерь, наскоро устроенный в этом здании, изначально предназначавшемся для Красного Креста. Но сам Гитлер ни единого раза не употребит в своих публичных выступлениях слово «еврей».