Лев Гумилев - Монголы XIII в. и «Слово о полку Игореве»

Не менее характерен другой эпизод. После боя с кераитами «...Борохул и Угэдэй. Подъехали. У Борохула по углам рта струится кровь. Оказывается, Угэдэй ранен стрелой в шейный позвонок, а Борохул все время отсасывал у него кровь, и от того-то по углам рта его стекала спертая кровь... Чингисхан приказал тотчас же разжечь огонь, прижечь рану и напоить Угэдэя». Ниже описание подвига Борохула повторено, причем, подчеркнуто, что своевременным отсасыванием была спасена жизнь Угэдэя.

Я полагаю, что в обоих случаях картина отравления несомненна и даже можно определить, какой яд употреблялся. Известно, что растительные яды – алкалоиды – действуют чрезвычайно быстро, а здесь мы имеем медленно действующий яд, против которого действенны отсасывание крови и прижигание. Таков змеиный яд. Его могли взять у гадюки, которыми изобилует Забайкалье. Способ добывания этого яда крайне прост – выдавливание из зубов гадюки на блюдечко. Высушенный яд можно хранить сколько угодно и, растворив в воде, пустить в дело. Отравлялись, по-видимому, только стрелы, так как Хуилдар мангутский, будучи ранен копьем, умер лишь оттого, что на охоте, во время скачки, открылась рана. О признаках отравления источник не говорит.

В более ранние эпохи у тюрок и уйгуров оружие не отравлялось, так как китайские летописцы, до IX в. вполне осведомленные, чрезвычайно внимательно относившиеся к военной технике соперников, указывают только на один вполне специфический случай. Тюркский каган Сылиби Ли Сымо, любимец императора Тайцзуна Ли-Шиминя, был в походе на Корею случайно ранен стрелой, и император лично отсасывал ему кровь [9, т.1, с. 262] 9 Бичурин Н. Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. T.I–III. М.-Л., 1950. . Это последнее указание дает нам возможность проследить, откуда заимствовали степные кочевники употребление яда для стрел. На стороне корейцев сражались мохэ или уги, их северные соседи, обитавшие по берегам реки Сунгари. Это потомки древних сушеней и предки чжурчжэней. В Бейши про них сказано: «Употребляют лук длиной в 3 фута, стрелы в 1,2 фута. Обыкновенно в седьмой и восьмой луне составляют яды и намазывают стрелы для стреляния зверей и птиц. Пораненный немедленно умирает». Характерно, что лук – небольшой и сильным быть не может, а стрела – недлинная и нетяжелая, так что пробойность ее ничтожна. Весь эффект дает только яд. Не менее важна другая деталь: яд приготовлялся осенью. Сила змеиного яда варьирует в зависимости от времени года, и осенью он наиболее опасен.

О применении яда у лесных племен Сибири и Дальнего Востока говорит А. П. Окладников, указывая на уменьшение луков и облегчение наконечников стрел в Глазковское время [10, с. 72] 10 Окладников А. П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. Ч.Ш, М.-Л., 1955. . Но в степи до XIII в. эта техника была неизвестна. Сходным примером является часто встречающееся в «Слове о полку Игореве» слово «харлуг», что объясняется комментатором как «булат» (с. 406). Замеченная нами монголизация тюркских слов дает право усмотреть здесь слово «каралук» с заменой «к» ( тюрк. ) на «х» ( монг. ), т.е. вороненая сталь [прим. 6] 6 Р. Якобсон производит это слово от «charlug» – «каролингский» (Jakobson R. The Puzzles of the Igor'Tale, on the 150 Anniversary of its first Edition. – «Speculum», 1952, XXVII, № 1 , p. 61), а А. Зайончковский – от племенного названия «карлук» (Zajaczkowski A. Zwiazki jezykowe polowecko-slowenskie. Wroclaw, 1949, s. 52-53). Ср.: (Кирпичников А. Н. Русские мечи X–XIII вв. – Краткие сообщения Института истории материальной культуры. Вып. 85. М., 1961, с. 24). Однако наиболее убедительна этимология П. Мелиоранского, принятая нами (Мелиоранский П. Турецкие элементы в языке «Слова о полку Игореве». – ИОРЯИС, т.VII, 1902, кн. 2 , с. 296 и сл.), если снять сомнения В. Ф. Ржиги по поводу замены «к» на «х» («Слово о полку Игореве». Сборник статей. М., 1947, с. 179-180). . Предлагаемое толкование не противоречит принятому, но обращает на себя внимание суффикс «луг» вместо «лык». Такое произношение характерно для архаических диалектов тюркского языка, для домонгольского периода и для XIII в. Например, Кучлуг – сильный, имя найманского царевича [8, с. 145] 8 Козин С. А. »Сокровенное сказание». Монгольская хроника 1240 г. М.-Л., 1940. . Суффикс «луг» принят в орхонских надписях [11] Малов С. Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и исследования. М. – Л., 1951. и в тибетском географическом трактате VIII в. [12, pp. 137-153] 12 Bacot J. Reconnaissance en Haute Asie Septentrionale par cinq envoy?s ou?gours au VHI-e si?cle. – «Journal Asiatique», vol. 254, 1956, № 2. .

Подмеченная закономерность фонетической транскрипции позволяет привести еще один довод в пользу большей древности «Слова о полку...» сравнительно с «Задонщиной» [13, с. 337-344] 13 Срезневский И. И. »Задонщина» в кн. господина Дмитрия Ивановича и брата его Владимира Ондреевича. – ИОРЯИС. Т.VI, Bbin.V. СПб., 1858. . [Ср.: 2.] 2 Лихачев Д. С. Черты подражательности «Задонщины». – «Русская литература», 1964, № 3. . В «Задонщине» слово «катун» («царица», переносно «влюбленная») приводится уже с тюркской огласовкой; по монгольской – было бы «хатун». В XIV в. тюркский язык вытеснил в Поволжье монгольский, и русский автор записал слово, как его слышал. А автор «Слова» слышал аналогичные слова от монголов, значит, он писал не позже и не раньше XIII в.

Итак, наши изыскания привели к тому, что вероятнее датировать «Слово» XIII в.; но приоритет в этой области принадлежит Д. Н. Альшицу, который привел доказательства того, что «Слово» написано позже 1202 г. [14, с. 37-41] 14 Ответы советских ученых на вопросы IV Международного съезда славистов. О времени написания «Слова о полку Игореве». М., 1958. . Кроме того, можно думать, что автор «Слова» был знаком с Ипатьевской летописью, составленной в 1200 г. [15, с. 52] 15 Приселков М. Д. История русского летописания XI–XV вв. Л., 1940. . При этом Д. Н. Альшиц высказал предположение, что «Слово о полку Игореве» было написано после первого поражения русских князей от монголов на р. Калке, т.е. после 1223 г., исходя из того, что битвы на Каяле и Калке по ходу событий весьма похожи. С этим следует согласиться, но верхняя дата Д. Н. Альшица – 1237 г., – «после которого этот страстный призыв к единению был бы уже бессмысленным», – не может быть принята, так как она мешает ответить на справедливый вопрос, сформулированный М. Д. Приселковым: «Историку нельзя не остановиться на том факте, что только один из эпизодов полуторавековой борьбы Руси с Половецкой степью, неудачный поход Игоря в 1185 г., почему-то привлек к себе такое напряженное внимание современников... Почему раздался этот призыв? Очевидно, рассказ о военном эпизоде 1185 г. ... в свое время затронул какие-то значительные и волнующие темы тогдашней жизни. Вскрыть эти темы – главная задача историка» [16, с. 112] 16 Приселков М. Д. »Слово о полку Игореве» как исторический источник. – «Историк-марксист», 1938, № 6. .