Януш Пшимановский - Студзянки

Когда забрезжил рассвет, стали видны два сожженных средних танка T-IV, два продырявленных тягача, два разбитых полевых орудия. Между деревьями валялось около двухсот убитых гренадеров.

Капитан Тюфяков, сидя на правом крыле своей машины, внезапно постучал рукояткой пистолета по броне и вполголоса приказал Величко:

— Противотанковым заряжай.

Сержант сразу же выполнил это. Командир ловко впрыгнул через открытый люк, припал к прицелу и повел стволом влево. Ждал: выйдет или нет. Не больше чем в двухстах метрах за кустами показалась угловатая тень. И хотя кругом грохотали минометы, через приоткрытый люк Тюфяков услышал гул мощного двигателя: перед ними был одинокий «тигр», без пехоты. Наверное, заблудился в лесу.

Виктор взял его на прицел и ждал нужного момента. Противник шел к ним полубоком. «У него толстая шкура, может, бок подставит?»

Вдруг слева, оттуда, где стоял танк 112, раздался выстрел. Тюфяков выругался: мол, спугивают зверя. Однако снаряд попал в гусеницу, вверх взлетели две разодранные стальные ленты. Хорунжий Мечковский тоже все взвесил и хорошо рассчитал. Подбитый «тигр» теперь не убежит, но он еще способен защищаться. У него два пулемета и мощная 88-мм пушка. Может смертельно укусить.

Однако этот «тигр» — из числа трусливых. Держа палец на спуске, Тюфяков увидел в прицеле, как через открытый люк экипаж «тигра» выбросил на броню дымовую шашку. И пока седое облако не обволокло танк, он заметил, как немцы скатываются по броне. Чтобы не передумали, Тюфяков нажал спуск спаренного с орудием ручного пулемета. Эхо двух коротких очередей отозвалось внутри танка. Теперь без труда можно разбить и сжечь пустую, неподвижную машину, но Тюфяков решил иначе.

— Юзек, к орудию и следи, — приказал он своему замполиту. — Врублевский, бегом к соседям. Предупреди, чтобы не трогали этот «тигр», а то своих перестреляют. А ты, Михаил, за мной.

Выпрыгнул на броню. В носках, разодранных во время ночного путешествия по лесу, с непокрытой головой, он побежал между деревьями. Сержант Величко едва поспевал за ним. Тюфяков спешил: «Черт знает, а вдруг какой-нибудь шваб остался внутри танка?»

Командир роты Сташек Лицкевич прильнул к перископу и с замиранием сердца наблюдал за ними. «Вот это солдат! Этот Виктор — прямо черт!»

Вот бегущие упали перед танком на землю, скрылись в высокой траве. Лицкевич уже их не видел. Очевидно, заползли под танк, между гусеницами, и влезли внутрь через нижний открытый люк. Через мгновение мотор «тигра» взревел и огромная машина стала поворачивать. Сошла с сорванной гусеницы, зарылась боком в песок, повернулась кормой к нашим. Таким образом, Тюфяков был защищен от врага толстой передней броней.

Секунду спустя началось… Покинутый гитлеровцами танк поднял ствол и раз за разом начал бить из пушки, длинными очередями строчить из пулеметов.

Это продолжалось довольно долго: боеприпасов у фашистов было достаточно. Противник, подумав, что началась атака, открыл из минометов заградительный огонь, вслепую посылал очереди из пулеметов.

Вдруг из-под брони взвились клубы дыма, показался огонь. Лицкевич испугался. «У, черт, — подумал он, — попали в них? Или что взорвалось внутри?» Но тут же улыбнулся: израсходовав все снаряды, Тюфяков и Величко подожгли танк. Они уже возвращались. Два смельчака шли в обнимку и во все горло что-то пели. Что именно, нельзя было разобрать. Опьяненные пороховым дымом и удачей, они шли, пошатываясь из стороны в сторону.

Почти у самого своего окопа Величко ранило в ногу. Он присел за танком. Виктор засучил штанину его комбинезона и стал забинтовывать глубоко распоротую кожу. Но оба не переставали хохотать.

— Фрицев поперек шерсти погладили, — говорил Михаил.

— Запомнят польских танкистов, сукины сыны, — вторил ему Тюфяков. — Не больно?

— Нет, ерунда. До свадьбы заживет.

— А теперь пора завтракать. Сержант Лицкевич, вы, черт возьми, старшина роты или нет?

— Старшина, товарищ капитан. Но завтракать еще рано. Еще солнце не взошло.

Когда на востоке заалело небо, а па западе прямо над деревьями угасли звезды, взвод советских автоматчиков атаковал группу немцев, которые пробрались через лесную чащу в тыл наших позиций. Со взводом пошел танк 112 под командованием Антония Мечковского.

Экипаж верил в свои силы и солдатское счастье. Ночью танкисты сожгли бронетранспортер, накрыв его с трехсот метров двумя снарядами, а на рассвете выстрелом в гусеницу вывели из строя заблудившийся «тигр».

Теперь они шли в атаку со взводом автоматчиков. Советский лейтенант указал им цель — пулеметное гнездо. Первым же снарядом они разнесли его и устремились за цепью атакующих. Советские автоматчики с криками «ура» гнали удирающих немцев, польские танкисты срезали очередями едва заметные в тумане силуэты фашистов.

Впереди открылась небольшая поляна с двумя дубками посередине. Справа росли высокие кусты. Пехотинцы смело вбежали на поляну.

Хорунжий приказал механику-водителю:

— Прибавь газ. — И дал осколочным между деревьями по противоположной стороне поляны.

Что-то вдруг ударило в танк, и сразу все заволокло дымом, разъедающим глаза. Мечковский, увидев облако пыли справа, стал поворачивать башню.

— Противотанковым!

В этот момент он краем глаза заметил, что заряжающий, шатаясь, рукавом вытирает кровь с лица. Вот он упал на замок орудия. Потом Мечковский увидел отблеск выстрела над теми же кустами, справа, и почувствовал, как что-то горячее обожгло его грудь.

От двух 88-мм снарядов, выпущенных самоходным орудием «фердинанд», танк 112 сгорел. Вместе с ним сгорели командир — хорунжий Антоний Мечковский и заряжающий — капрал Ян Бонотовский. Механик-водитель плютоновый Станислав Лясковский и радист, девятнадцатилетний Владислав Туркевич, остались живы. Несмотря на ранения и контузию, они сумели выползти через десантный люк.

Когда Виктор Тюфяков и Юзеф Кот пробирались по лесу к обгоревшему танку 112, надеясь найти тела погибших, под старым грабом они наткнулись на заросшую травой и колючими кустами ежевики могилу. На деревянном кресте была вырезана надпись. Юзеф прочитал, соскоблив ногтями шершавый мох: «Погибли за пропавшую Польшу. Сентябрь 1939 г.».

— В этих местах были окружены остатки нашей армии «Прусы», — объяснил Кот. — Кто-то из штаба бригады рассказывал, что в лесу под Студзянками две роты, не имея, на чем переправиться через Вислу, сами сожгли свои танки…

Да, это была правда. Утром 10 сентября 1939 года отступающий от границы 1-й танковый батальон майора Кубина поддерживал 44-й полк во время атаки на Гловачув. Немцев отбросили, однако вечером, сняв пулеметы и 37-мм орудия, сами были вынуждены уничтожить почти тридцать своих 7ТР. Через лес мимо Выгоды они отошли к Висле, унося с собой оружие и горечь поражения.