Януш Пшимановский - Студзянки

Приток свежих сил не прекращается. Генерал Форман через четыре-пять дней будет иметь в своем распоряжении свежую, отдохнувшую танковую дивизию «Герман Геринг» под командованием генерал-лейтенанта Вильгельма Шмальца. Это — настоящее событие, так как дивизия «Герман Геринг» — одна из двух самых сильных танковых дивизий вермахта. Она насчитывает почти 15 тысяч человек, 147 танков и 92 самоходки. Часть ее подразделений уже высадилась в Пястуве и Прушкуве.

Генерал неохотно взглянул южнее: пассивный участок фронта, оборона на широкой реке. Со дня на день из Вены в Радом прибудет по железной дороге заново сформированная 45-я гренадерская дивизия. Ее можно будет использовать в качестве резерва, на случай если русские попытаются где-нибудь форсировать реку.

Взгляд Формана вернулся к Праге. Подступы к ней интересовали его больше всего. Он ведь был генералом танковых войск. Его интересует не тихий берег Вислы, а тот участок фронта, где завтра будет нанесен удар и где предстоит ожесточенное танковое сражение.

На пригорке около деревни Тарнув, на краю леса, в том самом месте, откуда вчера смотрел на другой берег Вислы генерал Чуйков, сегодня находится наблюдательный пункт командира 4-го гвардейского стрелкового корпуса. Туман еще висит над рекой. Василий Глазунов сидит на пне у входа в блиндаж, вытянув перед собой длинные ноги. Затягиваясь папиросой, он наслаждается -последними минутами тишины. Только часовые с кем-то препираются. Глазунов недовольно морщит лоб.

— Что там?

— Товарищ генерал, — докладывает слегка запыхавшийся командир взвода автоматчиков, — здесь какой-то пожилой мужчина и женщина. Они не хотят говорить, зачем пришли, и требуют, чтобы их провели к самому главному начальнику. Мы им твердим, что сейчас не время, даже пригрозили, но они не боятся…

— Зачем же угрожать? — прервал его Глазунов. — Проведите их сюда.

Через минуту двое — он с посохом из вишневого дерева, она с плетеной корзинкой на руке —стояли перед командиром корпуса.

— Пан генерал здесь командует?

— Я не пан. А командую я.

— Переправа будет? — Мужчина с трудом подбирает русские слова и, не ожидая ответа, добавляет: — Слева от вас у того берега — такой маленький островок. Немцы таи поставили пушку. Такую маленькую. Она бьет, как дятел: тук-тук… — Вишневый посох, подражая выстрелам орудия, дырявит песок. — Надо бы ее разбить. Лучше всего со стороны Руды-Тарновской. Я бы показал…

Генерал велел позвать командира батареи.

— Знаете, скольким людям вы спасаете жизнь? — обращается генерал к крестьянину.

— Во имя отца и сына… — осеняет себя тот. — И без того немало погибнет.

— А где ваш дом?

— Был недалеко отсюда, да сгорел. Из всего имущества — только то, что на нас.

Из корзинки женщины высовывается черный влажный нос, а потом показывается желто-коричневая мордочка с большими лохматыми ушами.

— Собачка?

— Нет, лис.

— Лиса?

— Нет, пан генерал, лис. Приблудился, голодный был, вот и остался.

Глазунов протягивает руку. Зверек, пугаясь, щурит глаза, но все же дает себя погладить и взять на руки.

— Если он вам нравится, возьмите его себе, — говорит женщина. — При армии посытней, чем у нас. Он еще совсем маленький, а где достанешь молоко?

Они оба уходят с артиллеристом, которому приказано во что бы то ни стало уничтожить немецкую автоматическую пушку.

Командир корпуса спускается в укрытие, держа лисенка в левой руке, и звонит по телефону интенданту.

— Пришли мне сюда хорошего коня. Рабочего, не для верховой езды. И спиши его с довольствия. Пришли сейчас же, пока держится туман. Коня и пол-литра молока.

— Надо трогаться, хлопцы, пока не рассеялся туман.

Солдаты спихнули лодку в воду. Пулеметчик улегся на носу, командир сел сзади, у руля, солдаты по трое примостились слева и справа.

Метров сто плыли, отталкиваясь баграми, потом дно ушло в глубину. Стали грести веслами, низко пронося их над водой, чтобы не было всплеска. Работали аккуратно, спокойно, но всем почему-то казалось, что они стоят на месте, окруженные туманом, и только вода проплывает под ними.

Кукло ориентировался по течению, пересекая его наискось, влево, чтобы не снесло очень сильно на север. Однако полной уверенности у него не было. Он вздохнул с облегчением, только когда они снова вышли на мелководье и перед ними затемнел островок.

Притормаживая веслами, чтобы не заскрипел песок, причалили. Здесь мог быть сторожевой пост, могли быть мины. Цепочкой, друг за другом двинулись вперед. Песок поскрипывал под сапогами, но звук этот угасал в тумане.

Вскоре они достигли рукава реки на противоположной стороне. Кукло подал знак рассыпаться цепью и первый вошел в воду. Рыбак сказал правду: когда вода дошла им до пояса, перед ними замаячил берег и показались высокие деревья на пригорке. Дно под ногами стало подниматься. Никто не проронил ни слова. Было не жарко, но лбы у всех вспотели. Думали только об одном: скорее бы началось, все равно что, только бы не эта тишина.

Началось в то самое мгновение, когда первый солдат ступил ногой на берег. Чуть-чуть правее красный след прошил туман и, как осы, зажужжали пули. Перекрывая дробь станкового пулемета, послышался голос старшины:

— Гранатами!

Старшина швырнул гранату и бросился на землю. Все прижались к траве. Какое-то мгновение над ними еще бесновалась длинная, нескончаемая очередь, но вот раздался взрыв гранаты, потом второй, почти одновременно. Стало тихо.

— Ура-а-а-а! — закричал кто-то в полный голос.

В два прыжка солдаты очутились у насыпи. Стреляя из автоматов, они спрыгнули в окоп. В это время дальше слева опомнился второй пулемет, но стрелок, не видя перед собой цели, бил в сторону Вислы, туда, откуда они только что пришли.

Кукло расставлял людей в захваченном окопе, указывал секторы обстрела. Не успел он это закончить, как прогремел залп дивизиона «катюш». Термитные сигары легли за триста метров от берега, хлестанув огнем по туману, будто чья-то рука раздвинула занавес. Гремели орудия, снаряды рвались и слева, и справа, то на насыпи, то в воде, у берега. Туман был разорван в клочья, а на востоке тем временем разливалось золото восходящего солнца, нежно окрашивая кусты над Вислой.

Вот послышался рокот сползающих к реке амфибий, вскоре солдаты их увидели. И тогда Кукло, как было условлено, выстрелил одну за другой пять красных ракет, указывая направление.

Дым смешался с оставшимся туманом, но уже хорошо было видно широкую Вислу. По ней, насколько охватывал взгляд, плыли амфибии, с которых раздавались автоматные очереди. За амфибиями, перебирая веслами, спешили лодки.

С запада несколько десятков орудий вели заградительный огонь по реке. Столбы воды поднимались на высоту двухэтажного дома. Тонула какая-то моторка, а вокруг нее чернели на поверхности воды головы плывущих солдат.