Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1.

Иная, ещё более талмудическая, версия заключается в том, что «иллюминатора» убили сами же евреи. Став, вопреки всякому вероятию, депутатом от Москвы и даже сделав вид, что идёт спасать Россию лишь по усиленным просьбам русских, Герценштейн провалился в Государственной Думе скандальнейшим образом. Уже это было для кагала невыносимо, — ведь на «будущего министра финансов» возлагалось столько надежд!.. Но беда не приходит одна, а с детками. Как ни алчен деспотизм «освободительной» прессы, одним лапсердаком нельзя покрыть всего печатного станка. То там, то здесь, а стали выныривать деяния Герценштейна из его прошлого. Незавидные слухи пошли о его отношениях к крестьянам как землевладельца... Запахло и разоблачениями о его гешефтах в поляковском банке. Еврейство начало понимать опасность. Столь блистательно проводимый колоссальный замысел начинал смердеть и там, где, казалось, было достаточно «бальзамирован»... Если и мы кое о чём догадываемся, то сыны Иуды отлично знают, куда они ведут Россию. Сокрушить последний оплот арийского мира в Европе — значит, наконец, достигнут многовековой цели. Оборваться, всё потерять. Никакой риск здесь немыслим. Раздувая славу Герценштейна перед гоями, всемирный кагал видел все его ничтожество. Такого финансиста и для княжества Монако не надо. Оставить же его на сцене — всё равно, что играть в рулетку... Inde ira!.. Между тем, Герценштейн мёртвый стал кагалу вдвое полезнее, чем живой, а за убиение «великого» нанесено «чёртовым сотенцам» сугубое посрамление.

Насколько вероятна та или иная версия, мы судить не берёмся, потому что в еврейских делах всё темно, коварно и безжалостно.

Такой авторитет, как Эдуард Дрюмон говорит:

«Pour aujourd’hui, contentons-nous de leuer Dieu, que les juifs se disputent quelque fois entre eux...

Ils sont nos maitres absolus; ils dirigent tout; ils savent tout et nous ne savons rien. S’ils ne daignaient pas, de temps en temps, nous faire part de leurs affaires, qui sont les notres, nous vivrons dans l’ignorans la plus complete. Clio, la Muse de l’historie, n’aurait qu’a bliser ses tablettes pour les remplacer par les tablettes de chocolat empoisonné, que von Rei-nach tenait, à toute force, à faire avaler à nos soldats».

XXVI.a). 13 мая, в заседании Государственной Думы Винавер сказал: «В данный момент речь идёт о равенстве гражданских прав. Отчего же в этом вопросе наши министры проявляют трусость? Мы имеем право пригвоздить их за это к позорному столбу!.. Доколе в стране есть неравенство (евреев, конечно), — не будет в стране мира!».

7 июня в той же Думе еврейский Щепкин равным образом позволил себе такие слова:

«Министр Столыпин вступает открыто на путь борьбы с свободой, со всем освободительным движением, и мы устами полумиллионного населения Одессы шлём пожелание Столыпину в этой борьбе всяческих неудач, поражения и гибели, шлём ему народное проклятие!!»

Наступает 12 августа... «Что это, сон?!» — несколько очнувшись, спрашивает девочка, дочь П.А. Столыпина, которую с раздробленными ногами выносят из только что разрушенной взрывом дачи министра. «Нет, барышня, это не сон!» — отвечает ей один из солдат, оклеветанных Якубсоном. Вместе с дочерью был изувечен 3-х летний сын П.А. Столыпина. Сверх того, здесь же изранено или истерзано более тридцати человек, из которых шесть вскоре умерли; судьба же остальных неизвестна и, во всяком случае, печальна...; наконец, 24 человека убиты на месте, а клочья их тел были разбросаны на значительном расстоянии, частью же повисли на деревьях. Сила взрыва была столь ужасна, что отразилась и на другом берегу реки. Солидное здание дачи на Аптекарском острове, в Петербурге, разрушено так, как это могла сделать только вновь усовершенствованная радиоактивная бомба... Сам министр остался невредим, и, стало быть, говорят, цель злодеяния не достигнута. Но как ещё этот ужас отзовётся на душе отца семьи и невольного виновника стольких жертв, об этом судить трудно...

Sunt lacrymae rerum et mentem mortalia tangunt!

Бомба, которой был растерзан Плеве, привезена из Белостока, а «портфель», взорвавший несколько десятков человек на роковом приёме у Столыпина, был, по-видимому, доставлен из Москвы. Первопрестольная столица России теперь является как бы главным притоном еврейской революции. Один из бешенных зверей, принесших бомбу 12 августа и, в свою очередь, убитый, оказался, по медицинскому освидетельствованию, также евреем...

Располагая большими деньгами, эти звери занимали лучшее помещение, катались в роскошных ландо и бывали в опере даже накануне злодейства.

Меблированные комнаты, где они удобно скрывались, носят польский характер, как поляком же оказался и сам кучер ландо, в котором «портфель» был доставлен на дачу министра. Никто не обратил внимания на факт, что, прибыв бедно одетыми, злодеи без всякой надобности уплатили за квартиру 250 рублей, как никому в тех же комнатах не показалось странным, что они из статских внезапно превратились в военных...

Рассказывают, будто за несколько времени до взрыва «портфеля» мимо дачи Столыпина проехал красный автомобиль, который видели и перед убийством Плеве...

Судьбе угодно было, чтобы в числе других скончались мученической смертью и старик швейцар, прослуживший 40 с лишком лет при 16-ти министрах, и такой патриот, как князь Н.В. Шаховской, а председатель центрального комитета партии «народной свободы» остался жив... Neque semper arcum tendit Apollo.

Скорбь и страх охватили бесконечные массы людей и у нас, и за границей. Единодушный стон сострадания, ужаса и протеста послышался отовсюду, за исключением «освободительной» прессы, разумеется.

Отмечая это характерное явление, «Русское Знамя» справедливо говорит:

Вот листок экстренного прибавления к вечернему выпуску Биржевых Ведомостей: «Покушение на П.А. Столыпина». На листке подпись: редактор Владимир Бонди, издатель С. Проппер.

И эти самые люди, которые несколько дней тому назад возмущались единичным убийством Герценштейна, не находят теперь ни единого слова негодования перед вопиющими известиями о покушении на Столыпина.

Что-то злорадное, предательское чувствуется в самой форме, в какой излагаются этим вечерним прибавлением события и обстоятельства, сопровождавшие страшный взрыв.

По пути на Аптекарский остров по Каменно-Островскому проспекту «не было заметно никакого волнения»...

Ещё бы, ведь пострадали не сполна сто человек! Ведь это уже всё больше русские чиновники, русские генералы... Правда, убиты швейцар, кучер, почтальон, это уже не генералы, а простой народ; правда, убиты и разорваны на части женщины; в страшных мучениях корчатся маленький пятилетний сын и пятнадцатилетняя дочь министра... Но разве у Бонди и Проппера может шевельнуться чувство жалости к этим жертвам революционного террора? Ведь это к Небу несётся вопль страдания русского народа... Ведь эти страдания, эти стоны и вопли причинены не Правительством, не войском, а революционными бомбистами.