Валентина Богдан - Мимикрия в СССР

Сережа несколько раз во время обеденного перерыва в бомбежке (такой бывал регулярно каждый день!) ходил в университет и получил приказ готовиться к эвакуации в Махач-Кала.

Немцев мы не боялись и бежать из собственного дома нам не хотелось, но если бои за Ростов затянутся, как они затянулись за Сталинград, сидеть здесь будет невозможно, и мы стали собираться в дорогу. Многие жители очень раздражены действиями городских властей. Власти все время уверяли жителей, что Ростов сдан немцам не будет и говорить или собираться в эвакуацию было опасно, могли пришить кличку "паникер" или "пораженец", и даже арестовать за подрыв доверия к силам Красной армии. Теперь же, когда мосты через Дон разрушены, а дороги, ведущие к переправам, все время бомбят, населению вдруг предложили уходить пешком. Как всегда, рупором сов. власти оказалась наша уполномоченная по клетке. Раз, когда мы сидели в подвале, во время особенно близкой бомбежки, она спросила меня:

— Тов. Богдан, вы когда же собираетесь уходить?

— Мы уедем вместе с университетом, нам обещают дать транспорт. Или с комбинатом, ведь наш комбинат еще работает.

— На транспорт теперь надеяться трудно, надо уходить пешком.

— Пешком далеко не уйдешь под обстрелом да еще с детьми, — сказал кто-то из соседей.

— Нужно уходить ночью. Ночью не так опасно. Вы знаете, как было в Финляндии? Мой брат был там, когда занимали Выборг, вступили наши войска в город, а в нем ни одной живой души! Вот как поступают настоящие патриоты! Брат рассказывал, что это произвело громадное впечатление на красноармейцев. Вот так и мы все должны показать немцам наши истинные к ним чувства.

— А вы когда же уходите?

— Мы будем уходить последними. Мой муж, как вы знаете, в противопожарной команде нашего района; мы уйдем вместе с отступающими войсками.

Надежды наших рабочих на получение муки и макарон оказались не напрасными. Раз ко мне в контору пришел председатель ФЗК и сказал:

— Мы с директором решили раздать часть муки и макарон рабочим. Город, видимо, не удержим, и если рабочие эвакуируются, так все равно многие семьи останутся. А уничтожить успеем ли? Есть приказ уничтожить все запасы в последнюю минуту, а кто ее угадает, эту последнюю минуту?

— Я думаю, раздать населению — для немцев от этого такая же польза, как и от уничтожения, они ее и зубами потом не вырвут.

Мы все слышали, что есть приказ поджечь фабрику перед отступлением и все боялись, что ее подожгут вместе с мукой и макаронами. Я даже слышала, что некоторые рабочие поговаривали о том, чтобы не дать сжечь. Однажды машинист, как бы между прочим, сказал мне:

— Вот, отступая, жгут и уничтожают добро, а что проще, скажем на мельнице, вынуть золотники из паровой машины и ни одна немецкая гадина не сможет пустить без них мельницу. Тем более, наша машина старомодная, пойди, найди теперь такие золотники! А когда наши возвратятся, мельницу можно будет привести в порядок за несколько часов.

— Конечно, есть много способов вывести из строя мельницу и без ее разрушения, только, к сожалению, с нами не будут советоваться, когда придет время.

— А вы не сможете посоветовать директору?

— Я думаю, и у него спрашивать не будут, просто дадут подробные инструкции, как поступить.

Директор сказал мне, что муку будут развозить сегодня ночью. Я живу очень близко к фабрике и мне привезли одной из первых: мешок муки и целый ящик макарон! О раздаче муки предупредили всех, и некоторые рабочие хотели приехать с тачками и самим забрать продукты, но им не позволили, боясь, что этим будет дан толчок окружающим жителям начать грабить.

Вечером к нам пришел один из коммунистов университета предупредить, что с завтрашнего дня университет эвакуируется. Уходить предлагали каждому отдельно небольшими группами, пешком, через понтонный мост на Дону.

— Но ведь обещали отвезти на грузовиках ночью.

— Грузовики заняты, да на них и опаснее. Пешком мы можем пройти между налетами, а до этого сидеть в укрытии; грузовик же должен будет ждать своей очереди переехать мост, а в это время как раз по ним бомбят. Так вот, товарищ, наша группа уходит завтра рано утром, перед рассветом, присоединяйтесь к нам. И жена пусть приходит и дочь берите, как-нибудь все вместе донесем ее, поможем.

— Где вы собираетесь?

— На площади Карла Маркса, — он немного замялся, посмотрел на нас и сказал: — А тем предателям, которые останутся жить и работать под немцами, не поздоровится, они все будут преданы военно-полевому суду, когда мы возвратимся! Их будут судить как дезертиров!

Мы знали, что два понтонных моста через Дон, недалеко от нас, непрерывно бомбились и обстреливались немецкими самолетами и улицы, ведущие к ним, также были почти под непрерывным обстрелом. Проехать машиной их можно было довольно быстро, но пройти улицу и полукилометровую ширину Дона, да еще с ребенком, потребуется довольно долгое время. Ни я, ни Наташа плавать не умели, так что в случае паники или повреждения моста, если даже нас и не убьют, мы просто утонем. Оставаться в городе после того как дан приказ о всеобщем отступлении очень опасно, по городу ходили слухи, что отступление завершают карательные отряды, они обыскивают дома и убежища и уводят мужчин, а сопротивляющихся убивают на месте.

Обсудив положение со всех сторон, мы в конце концов решили последовать совету папы, уйти из Ростова и пересидеть опасное время в станице у его брата, дяди Вани. Станица почти сливалась с городом и с нашей стороны ее от Ростова отделяла только балка. Папа недавно ходил к дяде и тот предложил в случае опасности перейти к нему; станица находится в стороне от большой дороги, в ней нет военных объектов, Дон перед ней очень широк и ее ни разу не бомбили. Да и вообще в последнее время многие уже заметили, что казачьи станицы немцы почти не бомбят. Кроме того, за несколько километров от станицы, вверх по течению, есть мост через Дон и в случае необходимости можно будет податься к нему, это также может послужить объяснением нашего пребывания в станице в случае встречи с карательным отрядом.

Мы не знали, когда именно уходить, но когда мы услышали, что вечером будет взорвана городская водокачка, мы решили уйти немедля, в этот же вечер.

Мальчишки из нашего дома бегали по лестнице, стучали в двери и кричали: "Скоро взорвут водокачку, запасайтесь водой!" Я сразу же им поверила, так как знала, что при отступлении водоснабжение и электроснабжение разрушаются. Наполнив водой всю посуду, тазы и кувшины, я решила выкупаться. Сережа считал это неразумным.

— Зачем ты все это затеяла? Каждую минуту может начаться бомбежка, а ты задумала купаться!

— Может быть, это последняя возможность выкупаться на долгое время; мы не сможем купаться, если воду придется таскать из Дона.