АНРИ ВАЛЛОН - История рабства в античном мире. Греция. Рим

За эти преимущества, каковы бы они ни были, раб должен был всецело жертвовать собой ради блага господина, и те же предначертания, которые в столь скромных размерах отмеривали ему эти милости, налагали на него работу, тяжесть и продолжительность которой'едва были ему под силу. «Какое бремя несешь ты?» – спрашивала госпожа свою старую служанку. «Восемьдесят восемь лет, – отвечала она, – прибавьте к этому рабство, пот, жажду и потом вот эту ношу, под которой я сгибаюсь». Раб – это пожизненный капитал, который, прежде чем приносить проценты, требует известных затрат. Для амортизации этого капитала и для покрытия расходов по содержанию необходимо, чтобы он приносил большой доход, чтобы он давал все, что мог производить. Этой высшей цели старались достигнуть при помощи рационально поставленного управления имением и искусно рассчитанного распределения работ и наблюдения.

Поэтому в своих описаниях деревни охотно переносятся в золотой век, а если поэты касаются железного века, то они и туда переносят нечто из добрых старых времен Сатурна:

Дай, управляющий, отдых земле, посев совершивши,

Дай отдохнуть и мужам, землю вспахавшим тебе.

Но агрономы имеют в виду современную им эпоху. Там нет ни потери времени, ни бродяжничества под предлогом выполнения поручений, ни свободных дней, которые не являлись бы вынужденными. Были праздники, и постановления жрецов предписывали, чтобы в эти дни давали отдых быкам. Но праздника не было ни для мулов, ни для лошадей, ни для ослов, не было их и для рабов. Посмотрите, что Катон приберег для них на эти дни: «В праздничные дни, – говорит он, – они могли чистить старые канавы, мостить большую дорогу, подрезать терновник, перекапывать сад, выпалывать сорные травы на лугах, выдергивать колючки, толочь зерно, чистить бассейны…» – все, что можно было делать, пока отдыхали быки. Нужна была вся сила древней традиции и, несомненно, все могущество суеверия, чтобы людей, привыкших и заинтересованных в рабском труде, заставить допустить отдых в дни сатурналий: жертвовали несколькими рабочими днями, подобно тому как на войне обрекали смерти несколько человек, чтобы спасти остальных, отврашая таким способом гнев и зависть богов.

Со времени Катона положение рабов значительно ухудшилось по целому ряду причин и прежде всего благодаря расширению земельных владений, что, в свою очередь, повлекло за собой увеличение числа рабов в этих имениях:

Руками колонов, неведомых прежде, большие

Земли возделывать стали, свои расширяя именья.

Вполне понятно, что эти рабы, менее известные своему господину, могли скорее вызвать его недоверие; и так как наблюдение за ними становилось все труднее, то пришлось прибегнуть к иным предохранительным мерам: все чаще стали прибегать к цепям. Эта мера, конечно, не могла быть общей; ее нельзя было применять к некоторым категориям рабов, работа которых по своему характеру ускользала от зоркого глаза господина, как, например, работа пастухов. Поэтому по отношению к ним придерживались совершенно иной политики. Их выбирали из числа наиболее испытанных рабов и их старались удержать такими средствами, которые укрепляли естественные узы жизни, – посредством семьи, заинтересованности и некоторой свободы действий. Но если эти вольности являлись необходимым условием пастушеской жизни, то иго рабства тем сильнее тяготело на рабах, занятых полевыми работами. На эти работы посылали самых презренных рабов, но так как и их собственный характер и тяжесть труда

– всё склоняло их к бегству, а обширные земли и виноградники, среди которых они были рассеяны, представляли им много удобных случаев, то их заковывали в цепи. Эти оковы, удерживавшие их ночью в эргастуле, сковывали их и во время работы и никогда не покидали их, так что в конце концов они стали чем-то нераздельным от их природы и превратили их в особую породу «рабов в железах», кандальников. Катон говорит о них как о самой обыкновенной вещи; Варрон и Колумелла, не находя ничего, что можно было бы предложить взамен, не находили в этом ничего предосудительного, а Плиний плакался не столько в интересах рабов, сколько страдая за честь земледельческого труда, предоставленного людям, у которых ноги были закованы в цепи, руки присуждены к наказанию, лбы отмечены клеймом. Во имя воспоминаний прошлого, а также имея в виду современный ему упадок, он в другом месте протестует против этого гибельного обычая: «Обработка полей рабами из эргастула отвратительна, как отвратительно все то, что исторгнуто у людей, полных отчаяния».

Одним из следствий расширения земельных владений и увеличения числа рабов в поместьях было введение должности посредника между господином и рабом, – я имею в виду управляющего имением, «виллика». Эта перемена должна была оказать непосредственное влияние на их положение. В самом деле, виллик был тем орудием, посредством которого передавалась воля господина всем служащим имения; нередко он бывал также и носителем его авторитета. Господин по занимаемой им должности и все же раб по своему социальному положению, он должен был распределить между сотоварищами по рабству как все необходимое им для жизни, так и те работы, которые соответствовали их силам. Таким образом, в жизни этого одного раба мы встретим черты, характеризующие положение, общее всем рабам. Поэтому необходимо ближе познакомиться с этой личностью; он занимает первое место во всех сельскохозяйственных трактатах. Все они дают нам описание тех качеств, которыми он должен обладать, и тех обязанностей, которые он должен исполнять, с теми необходимыми оттенками, в которых отражались различия тех или других эпох.

Катон почти не останавливается на качествах, желательных для лиц, занимающих эту должность; он сразу переходит к обязанностям, где эти качества могут проявиться. Управляющий, несмотря на видимость власти, должен быть послушным господину, и не только ему, но и его друзьям. Это послушание должно быть разумным, он должен был работать, в точности исполняя его приказания и даже больше – как бы предупреждая его намерения. Он должен уважать собственность других и беречь свою; должен умеренно давать взаймы и столь же умеренно занимать, так как заем всегда носит взаимный характер. От него требуется хорошее поведение, трезвость, не должно быть никаких пиров вне дома, никаких паразитов в доме, никаких жертвоприношений вне установленных сроков, никаких гаданий, никаких гаруспиций. Ему вменяется в обязанность всегда находиться среди рабов, чтобы разрешать их споры, судить их проступки, удерживать их от преступлений своевременным удовлетворением их законных нужд, а также своим примером, держать их всегда занятыми, наказывая за нерадение, ободряя и вознаграждая за прилежание. Руководя работами, он тем не менее и сам должен иногда принимать в них участие, чтобы лучше узнать людей и позволить им узнать себя. «К тому же, – добавляет Катон, – благодаря такому образу жизни он будет менее склонен к бегству, будет лучше себя чувствовать и лучше спать». Впрочем, часы сна отмерены ему довольно скупо: он первым должен вставать, последним ложиться, так как он должен регулировать как отдых, так и труд рабов.