Андрей Буровский - Отец городов русских. Настоящая столица Древней Руси.

Галич раскололся на две партии: сторонников Настасьи и Олега и партию Ольги и Владимира. Эта вторая партия неуважительно называла Олега «Настасьичем» — намек на то, что он — незаконный сын Ярослава и не имеет права зваться по отцу.

Пока Ольга с Владимиром жили в Галиче, в полной власти Ярослава, они мало ему мешали. Но в 1173 году нелюбимая жена и законный сын сбежали в Польшу, к королю Болеславу Кудрявому. Через восемь месяцев Ольга оказывается на Волыни, у врагов и конкурентов Ярослава за власть над Юго-Западом.

По Галичу распространяются мрачные слухи о том, что волынские князья, поляки и венгры собираются в поход на Галич, что русские князья гневаются на плохое поведение Ярослава и опять же собираются войной…

Слухи не так уж безосновательны — ведь могущественные родственники Ольги и впрямь могли двинуть армии, защищая интересы законного наследника — Владимира. Боярам Галича совершенно не хочется войны.

Партия Ольги рассказывает, что Настасья — ведьма, она околдовала князя, лишила его воли, приворожила. Этот слух придает заговору даже некий благородный оттенок — ведь получается, бояре не восстают против князя, а спасают его от колдуньи! Они не против, они за! К такому заговору не грех присоединиться и «прозревшим» боярам из партии Настасьи: мол, теперь-то они увидели, какой ужас творится с бедным князюшкой!

Ярослав так и не понял, что заговор против него созрел и может грянуть в любую минуту. В некий момент он отпустил дружину, уехал на охоту в свой загородный дом с малой охраной. Тут-то заговорщики и нанесли удар.

Скрученный князь находится под арестом, его сын Олег сидит в тюрьме, скованный цепями, когда бояре «судят» Настасью. Естественно, женщину «осудили» и сожгли на городской площади. Живой. Галич был маленький город; крик Настасьи с костра был слышен без преувеличения всем (включая маленьких детей); слышен он был и князю, и ее сыну, незаконному княжичу Олегу. В чем была она виновата и была ли вообще — пусть судит сам читатель.

А бояре послали к Ольге и наследнику-Владимиру со словами: «Ступайте домой, отца твоего мы схватили, приятелей его погубили, а враг твой Настасья в наших руках».

Едва Ольга с Владимиром прибыли в Галич, бояре взяли слово с Ярослава — жить с женой «по правде», а заговорщикам никогда не мстить. Ярослав такую клятву дал и, забегая вперед, скажу — слово сдержал. Скорее всего, выбор у него был не особенно богатый: или дать клятву, или погибнуть. В конце концов у бояр был законный наследник Владимир.

Все-таки страшная вещь: наследственная власть, переходящая от отца к сыну! Тем более когда общество еще примитивно, не умеет проявить разумной гибкости. В более цивилизованных странах и в Средневековье король мог иметь детей от некрученной, невенчанной жены {96} 96 Автор не в силах отнести слово «любовница» к женщине, с которой человек открыто живет не один год, ведет общее хозяйство и от которой родились дети. Все же «любовница» — это женщина, отношения с которой временны, и эти отношения скрываются. Настасья — какая же она любовница? — А. Б. и это никого не волновало — было известно, какие дети и от кого могли наследовать престол…

Многие французские короли и немецкие князья имели такие незаконные семьи. Польский король Казимир имел четырех детей от Эстерки — еврейки, дочери портного. Две девочки остались в иудаизме, и мать выдала их замуж по вере своих предков. Мальчиков крестили, и от обоих парней пошли польские дворянские роды.

Много позже и Александр II Николаевич проживет долгие годы с Екатериной Долгорукой, у них будут дети. Брак морганатический — специально оговаривается, что эти дети не будут иметь право на престол. Не уверен, что это обстоятельство так уж сильно волновало и дочь портного Эстерку, и отдаленного потомка Рюрика, княжну Долгорукую… Обе они жили с любимыми мужчинами, рожали от них превосходных детей, а что до престола… Кто сказал, что он для всех людей так уж страшно важен, этот престол?

Кстати, мы и понятия не имеем, хотела ли Настасья сама сидеть на престоле и посадить на него сына Олега. Очень может статься, плевать ей было на престол! Но обстоятельства жизни, правила игры, сложившиеся в Галиче и вообще на Древней Руси, не оставили ей другого выбора.

Трудно сказать о чем бы то ни было: вот самое страшное! Но все же рискну: одно из самых страшных явлений — когда жизнь уже усложняется, а люди еще не готовы принять этой сложности, еще вбивают эту усложнившуюся жизнь в рамки прежнего. Тогда-то и появляются неразрешимые проблемы, они тянутся десятилетиями, причиняют невероятные страдания людям, губят их, разрушают их судьбы.

На Древней Руси личность человека настолько усложнилась, что кроме брачного танца мужчин вокруг понравившихся им женщин, отыгрывания семейных ролей, совместного собирания имущества, рождения детей, наследования и родственных связей, появляются еще и личные, интимные отношения людей. Эмоциональный мир человека делается так сложен и широк, что в нем отыскивается место для индивидуальной любви. Эту (этого) люблю, а эту (этого) вот не люблю. И все — и сердцу не прикажешь, поделать ничего не возможно. Можно расстаться, но все равно ведь — люблю.

Общество уже готово принять и даже высоко оценить эту любовь — но еще ставит ей некие условия, требует соблюдения древних правил. Зять Осмомысла, путивльский князь Игорь «жил с женой крепко», и это отмечается с явным одобрением. Летописцу нравится, что князя с княгиней объединяет не только положение в обществе, общие дети, имущество, но и крепкая супружеская любовь. Оба явно выигрывают от этого в его глазах.

Князь Игорь Святославович — не первый и не последний из русских князей, которые погибали, получали ранения или попадали в плен. Но именно после похода 1185 года, когда половцы разгромили Игоря и держали его в плену, Ефросинья Ярославна плакала на городской стене Путивля. Обязанность жены оплакать мужа? Демонстрация своей роли вдовы? И это тоже — Ярославна ведет себя, не выходя из роли женщины патриархально-родового строя. Но есть в ее поведении и нечто индивидуальное — далеко не все вдовы князей и бояр оплакивали их так, что плач этот угодил в литературные произведения. Да и называет она князя, отца своих взрослых сыновей не как иначе, а «другом милым», и не страхи вдовьей участи поминает, а что ей «без милого тоска».

Игорь в плену тоже называет Ярославну «девой милой» — а ведь по всем законам патриархального общества, какая же она «дева»? Скоро бабушкой становиться…

И после того, как Игорь бежит из плена, прибегает к Путивлю, супруги на глазах всего города бросаются друг к другу — и «от слез и от радости ничего сказать друг другу не могли». Летописец не осуждает Игоря за то, что он ведет себя не как князь, а как муж Ефросиньи Ярославны, скорее он полон сочувствия, и зрелище это ему приятно.