Майкл Вуд - Золото Трои

Почему цивилизации приходят к упадку? Что при этом происходит? Эти вопросы всегда находились в центре внимания исторической науки, как показывают цитаты, приведенные выше. Пытаясь выделить причины крушения греческого мира в конце бронзового века, мы выяснили, что для разных областей предлагаются разные объяснения: землетрясения, болезни, голод, изменение климата, война, засуха, нападение извне. Для многих районов археология предполагает сложную взаимосвязь факторов, а не какой-либо один. Такой подход согласуется со взглядами на прошлое таких современных историков, как, например, Бродель: «В историческом анализе… большие длительности [13] Большая длительность (la longue duree — фр. ) — историко-философское понятие, введенное Ф. Броделем. — Прим. перев. всегда побеждают в конце… уничтожая бессчетные события — все те, которые не укладываются в главный непрерывный поток». Такого же взгляда в целом придерживались великие историки, процитированные выше, даже если бы они не согласились с Броделем, что события относятся к «преходящим делам истории», а личность — «пленница» судьбы, над которой она не властна. Но Полибий и Фукидид скорее всего согласились бы с нынешним акцентом на взаимосвязь климата, географии, погоды и агрономических схем, на которых вырастает цивилизация. Замечательный «антропологический» рассказ Фукидида о доисторической Греции показывает, насколько экономические факторы определяют подъем и падение минойской и микенской цивилизаций. В «Большой истории» великого средневекового арабского мыслителя Ибн-Хальдуна раскрыта связь политического упадка с болезнями, перенаселением, климатом, количеством осадков и неурожаями. В прошлом, однако, не было средств научной количественной оценки подобных факторов. Лишь в последние десятилетия совершенствование археологических методов позволило историкам по-настоящему измерить такие факторы, как падение численности населения в Мессении, и оценить, к примеру, соотношение населения Арголиды с площадями обрабатываемых земель и собираемым урожаем. Эффект подобного подхода сказывается на усилении при анализе роли долгосрочных факторов по сравнению с отдельными событиями, в уменьшении роли гектаров и агамемнонов в мире бронзового века, где важнее оценивать роль таких вроде бы незаметных людей, как женщины на льняных плантациях Пилоса, и молчаливые массы, на которых держались подобные общества. Этой линии будут придерживаться в ближайшее столетие ученые, исследующие Эгейский мир. С такой точки зрения Троянская война — даже если она была — не имеет особого значения: просто пала одна из сотен «Трой», один из множества городов позднего бронзового века, чьи судьбы нам нужно понять в целом, прежде чем мы сможем сделать обобщающие выводы об этом этапе истории человечества. Возможно, даже будет доказываться, что нужно уяснить произошедшее в каждом из этих городов, прежде чем мы сможем понять судьбу Трои. Могло ли разрушение Трои произойти только таким образом, а сказание о Трое следует игнорировать? Подобные идеи обыгрываются в последних работах, посвященных упадку Эгейской культуры бронзового века. Были ли разрушения городов и нападения захватчиков вроде «народов моря» лишь симптомами, а не причинами? Находилась ли экономика в упадке еще до того, как начался «славный» период Микен XIII в. до н. э.? Археология редко дает однозначные ответы на подобные вопросы, а историки склонны смотреть на другие цивилизации, как на модели. В этом случае самая интересная модель была предложена американскими археологами, изучавшими загадку упадка цивилизации майя в Центральной Америке, для которой, похоже, вообще невозможно предложить теорию внешнего воздействия. Они пришли к заключению, что ранние общества любого уровня сложности приходят в упадок из-за того, что системы, созданные ими для работы социальных структур, в итоге просто не справляются с разнообразием естественных факторов, определяющих их средства производства. Как отмечал Ибн-Хальдун, процесс может быть запущен многими причинами — чередой неурожаев, засухой, чумой, алчными правителями: перед лицом таких факторов основные структуры общества оказываются бессильным и рушатся, их сопротивляемость падает, как у живого организма, потерявшего иммунитет.

Американские археологи перечислили факторы, по их мнению, имеющие отношение к упадку майя и которые могут быть также применены к объяснению процесса упадка микенской Греции (и конца Римской империи в Британии «темных веков», кстати, тоже). Признаки следующие (читатель сразу же отметит, что они представляют собой то, что мы назвали бы симптомами, а не причинами).

1. Центральная власть слабеет. Ее место пребывания («столица») приходит в упадок. Общественные здания перестают функционировать, прекращаются общественные работы. Распадается военная организация. Дворцы и магазины стоят заброшенными. Храмы и культовые места теряют блеск и сохраняются лишь как молельни. Утрачивается грамотность. Все это мы видим в Микенах XIII–XII вв. до н. э.

2. Традиционная правящая элита, высший класс, деградирует. Монархи, как в Греции, исчезают, и их место занимают значительные местные персоны, в данном случае korete («градоначальник») и basileus («вождь»). Прекращаются богатые погребения царей. Их резиденции часто самовольно заселяются или используются под кустарное производство. Иссякают источники предметов роскоши. Это неприменимо для многих центров микенской культуры, но очень точно подходит для перехода от Трои VI к Трое VIIa, вопреки предложенной гипотетической интерпретации.

3. Рушится централизованная экономика. Насколько централизованной она была в Греции, видно из кносских и пилосских табличек. Сворачивается крупномасштабная торговля. Исчезают ремесленники и специализированные промыслы. Приходит конец организованному сельскому хозяйству. Люди возвращаются к натуральному хозяйству и простому обмену товарами — бартеру.

4. В массовом порядке люди покидают свои поселения, из-за чего сокращается численность населения. Города и поселки пустеют. Учащаются случаи бегства в горы, в изолированные, пригодные для обороны районы, как, например, Карфи на Крите или Бунарбаши вблизи Трои.

5. Любопытное обстоятельство: все заметнее проявляет себя ностальгия по «славному» прошлому. В «темные века», которые следуют после такого краха, создаются романтические мифы об ушедшем «веке героев». Новые властители (в Греции «базилевс» теперь то же, что царь) стремятся «узаконить» себя, сочиняя родословные, связывающие их с могущественными монархами прошлого. Так, ионийские князьки времен Гомера, вроде Гектора из Кимы или Агамемнона с Хиоса, брали себе имена героев и объявляли себя их потомками. (Точно также в Британии «темных веков» кельтские короли составляли себе родословные с римскими именами, а англосаксонские пришельцы фабриковали связь с мифическими правителями из германской истории.) Древние летописцы и поэты, будь то дорийцы в Греции или саксы в Британии, рассказывая красивыми словами о крушении старого мира, прославляли героическую борьбу с чужеземными захватчиками. При этом рассказ персонализировался в плане деяний, героев и сражений. В итоге в «Беовульфе», в той же мере, как и у Гомера, возникает неразбериха между «золотым» веком героев и новым веком героев. Задача барда, если уж на то пошло, их уравнять.