Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 1)

Но постепенно людей кое-как распределили по домам, часть эвакуированных отправили на жительство в села и деревни района, в колхозы и совхозы.

Большинство покорилось судьбе безропотно и молчаливо - лишь бы крыша над головой да какая-нибудь работа, - но бывали случаи, когда в колхозы люди ехать не хотели.

Однажды в кабинет ворвалась средних лет женщина в дорогом, но измызганном платье, порванном на плече и неумело зашитом черными нитками. Женщина когда-то была, видимо, пышной, цветущей, но за дорогу исхудала, кожа на шее и подбородке висела складками, дряблые щеки цвели нездоровым румянцем.

- Я не могу в колхоз, я там не вынесу, не выживу! - закричала она, упала в кресло.

Бывший в кабинете Полипов молча налил ей стакан воды.

- Я - меломанка. Вы понимаете, я больна, я - меломанка неизлечимая. Я не могу без музыки, я не выживу...

Все это было, вероятно, смешно, но Кружилин и Полипов смотрели на женщину с жалостью.

- Успокойтесь сначала, - сказал ей Кружилин, тронув за плечо. Женщина вздрогнула, как от удара, отшатнулась. - Что ж делать, у нас в Шантаре тоже ведь нет симфонического оркестра. Мы сами только по радио слушаем музыку. И там есть радио.

То ли ее успокоило сообщение о радио, то ли наконец-то поняв и осознав обстановку, в которой оказалась, женщина ни слова больше не сказала, встала и ушла.

А как-то, робко постучав, порог перешагнул сухонький, костлявый старичонка.

- Я, собственно... Извините, пожалуйста... Меня направляют в колхоз, так сказать... А я, простите, узнал, что там даже начальной школы нету...

В одной руке старичок держал клеенчатую хозяйственную сумочку, в другой толстую палку с серебряным набалдашником. И эта дорогая палка никак не подходила, не гармонировала со всем обликом старика. Он был одет в рваный, толстого сукна, прожженный с одного бока пиджак, подвязанный обыкновенной веревочкой, так как на пиджаке не было ни одной пуговицы, в истрепанные брюки, которые висели на его ногах трубами, на голове у него было жалкое подобие шляды с обвислыми краями. Он был, кажется, полуслеп, потому что говорил, повернувшись совсем не в тот угол, где стоял Кружилин.

- А вы что же, учитель? - спросил Поликарп Матвеевич.

- Да, в некотором роде... - Старик повернулся на голос. И добавил робко, будто боялся, что ему не поверят: - Я, видите ли, доктор физико-математических наук.

Кружилин уже насмотрелся на всяких людей, но докторов наук среди беженцев встречать еще не приходилось.

У Поликарпа Матвеевича больно, кажется до отказа, сжалось сердце - все большие и большие глубины народного бедствия открывались ему.

Он усадил доктора наук в кресло напротив себя, долго тер подбородок, соображая, что делать.

- Вы один? С вами никого нет из родных?

- Что?.. Ах да, Маша... Это было где-то там еще, за Волгой... Наш поезд бомбили. Я ее долго искал, но нашел только вот... - И старик приподнял клеенчатую сумочку. Потом поставил на пол, вынул из кармана смятый платок. Он не плакал, только долго сморкался и мелко тряс спутанной редкой бородкой, челюсть его дрожала.

Кружилин стал звонить в область, в только что организованный отдел по эвакуации населения.

- Я, вероятно, причиняю вам беспокойство, - виновато заговорил старик. - В сущности, мне все равно, это даже любопытно - колхоз. Но чем же я там могу быть полезен? Всю жизнь я учил молодежь...

Через неделю из области приехали представители какого-то института, увезли старика ученого.

Кружилин забыл про вожжи, дремал под глухой и мерный стук копыт. Воспоминания об этом докторе наук, о женщине-меломанке, о железнодорожном составе из красных теплушек, в котором уезжали мобилизованные на фронт, облепленных женщинами и детьми, - все возникало и таяло в уставшем мозгу, как дым, расползаясь на какие-то куски и клочья. И на их месте неизменно возникали три длинных ряда разнокалиберных матерчатых палаток.

Нет, это были не те палатки, которые стояли когда-то на железнодорожной станции, на районной площади возле памятника. Это были другие... Они появились недавно, всего две недели назад, выстроились в три ряда на окраине Шантары, возле дощатых, крытых толем промкомбинатовских построек. В этих палатках жили рабочие эвакуированного завода сельскохозяйственных машин.

Этот завод свалился как снег на голову.

К концу августа кое-как распихали по домам, устроили под крыши основную массу беженцев. Кружилин облегченно вздохнул, рассчитывая вплотную теперь заняться хлебоуборкой. Но первого сентября уже поздно ночью в райкоме раздался звонок.

- Не спишь? - спросил Субботин. - Тогда здравствуй.

- Здравствуй, Иван Михайлович. Какой уж тут сон...

- Трудненько?

- Кошмар какой-то, - откровенно сказал Кружилин. - Да вроде кончается, слава богу.

- Да, да... - монотонно и вроде безучастно откликнулся на другом конце провода секретарь обкома. - Но... боюсь, что кошмар для тебя только начинается.

- Да вы что?! Мы больше не можем принять ни одного человека! Нет ни жилья, ни работы... У нас же не город.

- Вот с работой теперь у тебя легко будет. В Шантару направляется машиностроительный завод.

- Завод? При чем тут завод? Какой завод? - непонимающе произнес в трубку Кружилин.

- Сельскохозяйственного профиля.

- Ты шутишь, что ли?

- К сожалению, не шучу, Поликарп Матвеевич...

И тут только Кружилин понял, что секретарь обкома действительно не шутит, и невольно опустил руку с телефонной трубкой.

- Но почему завод к нам? Целый завод? - спросил наконец.

- Близ Шантары проходит высоковольтная линия. Так что ясно, почему к вам.

- Нет, это невозможно. Мы не сможем... Не справимся...

- Что ж, тогда звони в Москву, в Совет по эвакуации - Швернику или Косыгину. Это их решение, - отчетливо и жестко произнес Субботин. И добавил: Я понимаю тебя, Поликарп Матвеевич. Но что же делать, война... Полмесяца назад правительством утвержден военно-хозяйственный план на четвертый квартал. В плане предусмотрено, что первого ноября этот завод должен дать продукцию.

- Но это же всего два месяца! А завода еще нет.

- Первые эшелоны с оборудованием и рабочими прибудут через два дня. Завтра к вам приедет главный инженер завода. Вместе с ним подумайте, где выбрать площадку, как и где разместить оборудование...

- Да где, как мы можем размещать оборудование? - все еще не сдавался Кружилин, хотя и понимал, что упорство его выглядит если не глупым, то по крайней мере ненужным, бесполезным. Была необходимость, вызванная войной, и эта необходимость ни с чем не считалась, ничего не признавала, перед ней отступило все, даже невозможность. - Ведь нужны... нужны цехи... производственные площади, одним словом. У нас что есть? Ничего нету... Куда будем селить людей?

- Вот вместе с главным инженером завода все обдумайте, все решите. - Голос Субботина опять налился твердостью. - Через неделю представьте в обком партии соображения с указанием точных сроков монтажа и пуска предприятия. Все, Поликарп Матвеевич, все, дорогой, давай не будем больше обсуждать этот вопрос, - прибавил он, чувствуя, что Кружилин опять хочет возразить. - Ну и нечего тебя, конечно, предупреждать, что за эти сроки, за восстановление завода, так же как и за уборочную и за все прочие дела, отвечает прежде всего райком партии. А проще сказать - ты, Поликарп Матвеевич.