Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 1)

Во мраке улицы замаячила фигура, послышались шаги. "Алейников!" - обожгло Семена. Он плотнее прижался спиной к забору. Но в следующее мгновение понял, что не Алейников. Шагающий по улице человек весело насвистывал, а Алейников, мелькнуло, свистеть не будет, серьезный слишком для этого...

Семен затаился под забором, надеясь, что прохожий не заметит его. А если заметит, то побыстрее пройдет мимо. Вечер был темный и глухой, а в селе, после того как прибыли эвакуированные, стало неспокойно.

Поравнявшись с Семеном, человек перестал насвистывать.

- Эй, ты, - сказал он негромко, - чего там жмешься? Или перебрал? А ну-ка, встань!

Семен узнал голос Юрия Савельева. "Смелый..." - подумал он. Понимая, что молчать глупо, встал.

С Юрием он познакомился через неделю или полторы после его приезда. Разгружая на заводской площадке привезенный со станции лес, Семен увидел возле трактора горбоносого парня со светлыми, как и у него самого, волосами.

- Ну-ка, мотай отсюда, а то сейчас бревна посыплются, пришибет! - крикнул Семен.

- А ты, говорят, Семен Савельев? - подошел еще ближе парень и уставился на него зелеными глазами.

- Ну и что? Мотай, говорю.

- А я тоже, Савельев, Юрка. Мы же с тобой двоюродные братья. Директор-то завода мой папаха. Давай знакомиться.

Они тогда пожали друг другу руки, с любопытством оглядели один другого. Юрий опаздывал, потому что вот-вот должна была заступать его смена. На прощанье он кинул Семену, что рад был познакомиться, что как-нибудь они встретятся и поговорят, но встречи до сих пор не вышло. С того времени они виделись мельком раза два-три на той же разгрузочной площадке, и каждый раз Юрий опаздывал на работу, пробегал мимо сломя голову, махая Семену на бегу. "Суматоха какой-то, а не человек, - думал о нем Семен и почему-то заключил: Такие живут долго, потому что умирать опаздывают".

Оторвавшись от забора, Семен двинулся к Юрию. Тот шевельнулся, стал поудобнее на всякий случай.

- Я это, Семен. Не бойся...

- Хо! - радостно воскликнул Юрий. - А ты что тут делаешь?

- Так, отдыхаю...

- А я думаю: что за тип забор секретаря райкома партии товарища Кружилина обтирает? Сперва думал: теленок, может, или собака. Нет, гляжу, человек.

- Ты, смотрю, не робкий.

Юрий был в сапогах, брюки заправлены чуть навыпуск, легкая тужурка расстегнута. От него попахивало одеколоном. Семену было странно, что Юрий наконец-то никуда не спешит, стоит и спокойно разговаривает.

- Куда же ты направился? - спросил Семен.

- Да так... - усмехнулся Юрий. - Ундина там одна проживает. Роскошная, черт побери. Особенно когда волосы распустит. Ух! - мотнул он даже головой, что-то, видно, вспомнив. - Прямо утонуть можно в этих волосах. Нырнуть, понимаешь, и задохнуться.

Он шагнул чуть в сторону, в полосу падающего из окна электрического света, глянул на часы.

- Заболтался я с тобой! - воскликнул он, заторопился. - А она, ведьма волосатая, точность любит. Слушай, а может, и ты со мной? У нее подруга есть.

- Нет, Юрка. Я тут тоже... жду, понимаешь...

- А-а, ну ясно... Я так и понял... Ладно, побежал. Как-нибудь надо бы встретиться, Семен, поболтать об жизни. Ты заходи как-нибудь к нам. Мы все будем рады - и я, и мать, и отец. Познакомиться надо же, в конце-то концов...

Последние слова он уже выкрикивал, оборачиваясь, на ходу. И побежал, наверстывая упущенное время, исчез в темноте. "Легко вроде живет мой братец", - подумал Семен, однако без осуждения и без неприязни, как-то равнодушно.

Семен вернулся к забору, сел на старое место, раздумывая, что же делать уйти или дождаться Веру? И пока раздумывал, окно на втором этаже погасло. На улице сразу стало еще темнее. "Так... так... так... - вдруг тревожно, с туповатой болью, застучало в голове. - Интересно, одна Верка выйдет из райкома или с провожатым?"

Скрипнула входная райкомовская дверь, на высоком деревянном крыльце с перилами, которое находилось от Семена прямо через дорогу, кто-то в нерешительности топтался.

- Яков Николаевич? - вполголоса позвала Вера.

"Ага, ага... - еще сильнее застучало в голове у Семена. - Ну вот! Ну вот..."

Мимо райкомовского палисадника кто-то быстро прошагал, почти пробежал. И одновременно застучали вниз по ступенькам крыльца Верины каблучки.

- А я думала, вы уже ждете, - сказала она суховато. - После моего звонка полчаса прошло.

- Извини, Вера, - послышался голос Алейникова. - Когда ты позвонила, у меня одно срочное дело было. Но все-таки я успел его закончить. И вот... Видишь, я бежал, как мальчишка.

- Я уж не знала, что делать - идти домой или в райкоме ночевать. Идемте. Столько сегодня работы было...

И они, переговариваясь вполголоса, ушли.

Семен задумчиво глядел в ту сторону, где затихли голоса Веры и Алейникова. Странно - он чувствовал себя легко и свободно, так же легко, как в тот вечер, когда они договорились с Верой отложить свадьбу до окончания войны.

* * * *

К Вере Семен не испытывал ни ненависти, ни презрения. Все чувства, которыми он когда-то был полон, заглохли, умерли, будто их выдуло и унесло, как выдувает ветерком из потухшего костра последние струйки дыма. Семен стал веселее и жизнерадостнее, часто, сидя в кабине трактора, что-нибудь мурлыкал под нос. Веру он иногда встречал по дороге с работы или на работу, видел иногда, выходя во двор, ее платок за плетнем, разгораживающим их усадьбы. Он махал ей рукой, весело говорил:

- Привет, привет, Верка...

И проходил мимо или скрывался в доме.

Сперва Вера улыбалась в ответ и тоже махала рукой, потом заметила, видимо, в поведении Семена что-то необычное, насторожилась, в ее продолговатых глазах появилась тревога.

- Семен... Сема? - пыталась она остановить его несколько раз.

- Некогда, Вера... - бросал он, не останавливаясь.

В тот день, когда Колька, ворвавшись с улицы в дом, сообщил, что Андрейка Савельев убежал на фронт, а Димка кинулся на станцию в надежде перехватить еще беглеца, Вера тоже заспешила на вокзал.

Ее появление на станции вызвало раздражение Семена.

- Что тебе? - почти грубо крикнул он.

- Ничего... Помочь хочу поискать...

- А-а, найдешь его теперь...

Они облазили станцию, обшарили вагоны всех составов вдоль и поперек, осмотрели разгрузочные площадки, заглядывая за каждый ящик, за каждый штабель кирпичей, бумажных мешков с цементом, теса. И, уставшие, присели отдохнуть в полупустом здании вокзальчика на почерневшую, до лоска заглаженную деревянную скамью.

- Шустрый малый оказался, - проговорил, журавлем расхаживающий тут же, по вокзальчику, милиционер Аникей Елизаров. - От тоже мне сопляк... Ничего, от милиции не уйдет.

И, сильно вытянув шею из просторного воротника гимнастерки, пошел на перрон.

Вера и Семен сидели на скамье рядом, Семен был хмур.

- Сем... - осторожно сказала Вера, стащила с головы косынку и завернула в нее ладони, чтобы не было видно, как дрожат пальцы. - Я знаю, ты злишься, что Алейников этот... Я-то при чем тут?