Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)
- Название:Вечный зов (Том 2)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2) краткое содержание
Вечный зов (Том 2) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
- Боже мой, боже мой! - воскликнула мать. - Сынок!
- Ну что ты, мама? - тронул ее Василий за плечо. - Теперь-то что?
- Да ты, Петр Петрович, на его тело погляди! - воскликнула она. - На нем же места ровного нету, все изорвано плетьми да палками, все в рубцах, руку собаки изглодали... А на спине номер выжгли! Как на лошади.
- Ладно, мам... - Василий шевельнул плечом. - Мы и были лошадьми, только работу делали более тяжкую. Не у одного меня номер, у многих... - Он взглянул на Полипова и пояснил только ему: - Из Заксенхаузена, куда я попал в сорок четвертом, заключенных в разные места на работы гоняли. А чтоб узников нашего лагеря от других отличать, нам выжигали номера на спине. Был такой эсэсовец в лагере - Густав Зорге, Даже сами нацисты звали его "железный Густав". Бил так, что кожа лопалась и кости ломались. Он и придумал так заключенных метить.
- Ужасно! - промолвил Полипов.
Василий на это лишь усмехнулся. Потом сказал:
- Густава этого мы потом живьем схватили, нашим передали. Это было уж под местечком Штейнфельд, неподалеку от городка Шверин, первого мая. Сюда нас зачем-то пригнали. А как гнали все эти девять дней! Сколько убили по дороге! Кто лишь споткнется - смерть... Ну, под Штейнфельдом этим леса, тут мы колонну женщин-заключенных встретили из Равенсбрюка. Был у них такой лагерь для женщин. Не послушались уж окриков конвойных, рассыпались по лесу, стали обниматься. Самые крепкие мужики завыли, глядя на этих женщин, стон и плач над лесом поднялся. Охрана орет, стреляет в воздух - стройся, мол, - а из леса никто не выходит. Эсэсовцы же сами в лес боятся... Неподалеку, слышно давно уж,, канонада наших пушек гремит. Для нас это музыка, а для них... Утром первого мая и разнесся слух, что эсэсовцы строятся и собираются покинуть лагерь, на Шверин хотят идти. "Не упускать палачей!" - раздалось по лагерю. И знаешь, папа... Ну, смешно прямо и мерзко как-то. Едва мы, еле живые от мук, подползли к опушке и дали по ним один залп, они брызнули во все стороны, как жирные мыши. Ей-богу, как мыши, мундиры на немцах мышиного цвета были. И оружие даже побросали. Мы похватали их автоматы - да за ними. Наша группа штук двадцать пять эсэсовцев живьем захватила, среди них этого "железного Густава". Железный... - опять усмехнулся Василий. - Веду его, а у него между ног мокро... прости, мама.
- Ужасно, - еще раз вымолвил Полипов и поежился, будто ему было холодно.
- Привел я его в лес, а там уж танк стоит наш. Со звездой! Из башни наполовину танкист виден, говорит что-то. Подойдя, я разобрал, что война заканчивается, в Берлине последние бои идут. Об этом танкист говорил...
Когда Полипов, посидев, выпив стопку водки, поздравив Василия еще раз с возвращением, ушел, мать снова начала плакать, проговорила с укором:
- Первого мая, а сейчас январь. Где ж ты это-то время был, чего молчал? Пытка бы наша с отцом насколько раньше кончилась бы!
- Кончилась... - невесело вздохнул Василий. - А потом опять могла начаться. Освободили нас, да опять... уже свои.
- Как?!
- А так... Немало было и таких, как Максим Назаров, про которого я рассказывал. Надо ж было с каждым из нас разобраться. А это не так уж и просто. А сколько будут разбираться, откуда мне было знать? Да что, если вдруг не разберутся, как все было, чему-то не поверят? Зачем же вам...
- Сынок, сынок! - стонала она.
Обнимая мать, поглаживая ее плечо, Василий говорил отцу:
- Пока с нами разбирались, встречал я многих и из Бухенвальда. От них узнал, что Никита Гаврилович Паровозников во время восстания в лагере погиб. Тот самый Айзель из каменоломни в упор его прошил из автомата... И Назаров Максим, говорили мне, вместе с Айзелем, как пес, по лагерю с автоматом бегал, полосовал заключенных... Потом, рассказывали мне, вроде захватили их обоих живьем, нашим войскам передали.
- В какого подлеца превратился! - глухо сказал Кружилин.
- Не знаю, пап, кто как будет смотреть теперь на меня... А ты поверь - ни одним словом, ни одним поступком я не виноват перед людьми, перед тобой с мамой. Ничем я там не посрамил свою страну. Я лучше бы тысячу раз сдох...
- Я верю, сынок, - тем же голосом тяжко произнес Кружилин.
Когда этим вечером укладывались спать, Поликарп Матвеевич попросил:
- О Максиме Назарове, сынок, не надо пока никому... Отец его, Панкрат, и так сильно плох.
- Все равно же, рано или поздно...
- Пусть лучше поздно. Он в больницу наконец засобирался - пулю колчаковскую из легкого вырезать. Пусть сперва съездит и вырежет, а то передумает еще...
- Ладно, - сказал Василий.
* * * *
А Юрий Савельев, сын Антона и Лизы, приехал в Шантару несколько дней назад, удивив, как и Андрейка в свое время, всех - на его командирской гимнастерке поблескивала, отражая щедрые апрельские лучи, звездочка Героя Советского Союза.
- Юрий... Антонович! - ахнул восхищенно и Кружилин, когда он снял в его кабинете плащ.
- Вот, сразу, и Антонович, - смутился Юрий.
- А кто ж еще? Старший лейтенант, герой! Ну, рассказывай, что и как...
- Долго это. Воевал все время в Первом Украинском. Под Сандомиром, когда Вислу форсировали, был тяжко ранен. В госпиталь уже пришло известие, что правительство меня... Потом опять воевал, был и под Берлином, хотя брать его не пришлось. Зато освобождал Прагу. Народ наш победу в тот день праздновал, а мы еще дрались. А десятого мая был опять ранен, на этот раз легко... Вот и все, если коротко.
- Мать бы с отцом на тебя поглядели!
- Да, расстраивал я их, бывало... Пусть лежат спокойно.
И Наташа, когда он с букетом купленных на базаре цветов пришел к ней в домишко бабки Акулины, точно так же воскликнула, изумленная:
- Юрий!
Она метнулась к нему, повисла на шее, принялась беспорядочно целовать, отчего у него бешено заколотилось сердце. Когда он уезжал на фронт, она, хоть он и не надеялся, пришла на вокзал его проводить. И хоть она была сдержанна, держалась отчужденно, на прощанье сказала: "Потеряться на войне не смей, слышишь?.. Возвращайся". Он постоянно помнил ее слова, вот он и вернулся, и она, обрадованная, кинулась к нему, принялась целовать...
Но в следующую минуту он понял, что надеяться ему не на что. Разглядывая его сквозь слезы, погладив вздрагивающей ладонью его Звезду, она произнесла:
- Я верю, Юрий, - вот так однажды распахнется дверь и войдет Семен. Я жду...
Потом они пили чай, бабка Акулина, нисколько не изменившаяся за его отсутствие, разливала им его в чашки, и Юрий, слушая, как бушует за окном скоротечная летняя гроза, говорил, что он остался бы, наверное, в армии навсегда, если бы не ранения, а сейчас пойдет учиться в какой-нибудь технический вуз, ему уже тридцать шестой год - критический возраст, после которого в институт не примут.
- А дочка где? Жива, здорова?
- В детском садике она. Такая дивчина растет!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: