Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

Однажды женщины потребовали показать им зловещее змеиное ущелье, о котором знал каждый житель Михайловки да и Шантары.

- Да вы что?! - испугалась Анна. - Покусают же гадюки!

- Да их там, может быть, и нету теперь, - сказала Лена, - перевелись.

- Не перевелись, доченька. Гады на земле никогда не переводятся...

После долгих разговоров и споров решили все же идти.

- Ничего, мам, глубоко мы в ущелье это не будем забираться, - успокоил Андрей мать. - А женщины наши пусть испытают некоторое волнение в крови.

- А по пути я покажу всем еще кое-что интересное, - пообещал Дмитрий. - Не беспокойся, мам, мы же не дети, все будет нормально...

Гигантское каменное лицо, смотрящее в небо, произвело на всех, особенно на Лену, огромное впечатление. Небольшая ростом, быстрая в движениях, она возле старой сосны будто сама окаменела, в глазах ее, опушенных густыми ресницами, застыло удивление и какой-то немой крик.

- Дядя Дима! Он же... думает! Он, ей-богу, думает о чем-то! - прошептала она наконец.

- Думает, - кивнул Дмитрий.

- Он грустный... Он грустит, наверное, о всех, кто жил на этой земле. И кого уже нет, - промолвила Раиса, жена Андрея.

- Да, да! О них! - воскликнула Лена. - Он думает о них давно. И думать будет вечно.

- Я тут просиживал в детстве часами, - проговорил Дмитрий. - Мне иногда кажется - он помог мне в чем-то самом главном в жизни.

- Он помог вам, дядь Дима, стать поэтом! - восторженно и утвердительно сказала Лена.

- Не знаю. Но возможно, - улыбнулся Дмитрий. - Во всяком случае, он всегда заставлял меня думать о твоем отце, Лена, а о моем брате... О чем-то большом и важном для меня заставлял думать.

- Это же чудо! Ну просто чудо природы! - никак не могла прийти в себя девушка.

- Пойдемте смотреть другое чудо...

Звенигору объезжали с юга и севера, с юга объезд был неудобный и тесный, скалы нависали почти над самой Громотухой. В самом узком месте здесь и находилась между двумя огромными камнями неширокая щель, которая вела в змеиное ущелье - небольшой и неглубокий распадок в горе, отлого поднимавшейся вверх. На дорожном каменистом полотне здесь летом всегда валялись две-три раздавленные колесами автомашин гадюки, выползавшие, видимо, к воде. И сейчас, еще издали, все увидели две плоские серебристые ленты, лежавшие в пыли поперек дороги.

- Ой! - воскликнула Лена, останавливаясь.

Все были обуты в сапоги, в руках у каждого палка. Андрей шевельнул своей палкой засохшую змеиную шкуру.

- Мразь какая, а тоже что-то хотела... Напиться, что ли, она хотела из речки?

- Не знаю. Змеи, по-моему, не пьют, - ответил Дмитрий, - но влага зачем-то им нужна. Я видел, как однажды змея выползла отсюда, сползла к речке, поплавала немного, снова выползла вот на эту плоскую плиту. День был жаркий, камень горячий, змея до вечера лежала тут, грелась и смотрела на меня...

- На вас?

- Да, Лена. Я вот на том камне сидел, а она на этом, - показал Дмитрий палкой. - И мне казалось, что она все время пристально смотрит на меня. Потом она медленно уползла в ущелье...

- Я... боюсь туда, - проговорила девушка, зябко пожав плечами.

- Да, пожалуй, и не надо, не к чему, - сказала жена Андрея. - Наташенька, не надо туда.

Наташа кивнула, соглашаясь. Но Лена тут же добавила:

- Боюсь, но пойду. Бабушка мне говорила, что дядя моего отца, Антон Силантьевич Савельев, здесь укрывался от жандармов, когда с каторги бежал... И мне интересно.

- Здесь? - повернулась к Андрею жена.

- Да, - ответил он.

- Тогда посмотрим все-таки. Осторожненько.

- Давайте, - чуть улыбнулся Дмитрий. - Я тут бывал, поэтому буду проводником. Идите за мной и слушайтесь меня.

Внимательно глядя под ноги, он двинулся между скал, за ним остальные. Через несколько шагов открылся весь распадок, щедро залитый солнцем, буйно заросший никогда и никем не тревоженной растительностью. Высокие, в рост человека почти, травы, с сочной листвой деревья - боярышник, калина, черемуха... Сразу справа начинались заросли малины, огромные красные ягоды аж пригибали ветви.

- Ой! Давайте попробуем! - невольно воскликнула Лена.

- Не сметь! - вскрикнул немедленно Дмитрий. - Станьте все вот здесь, возле меня.

Когда все подошли к нему, он сказал:

- Где-то здесь и укрывался дядя Антон. Где - я не знаю.

Некоторое время все оглядывали ущелье, по виду ничем не отличавшееся от других подобных горных распадков, разве лишь травы да деревья погуще.

- И все-таки здесь теперь, может, не так уж много гадюк? - проговорила Лена.

- Да? Ну, тогда смотри... - сказал Дмитрий. - Никому с места не сходить!

Он, обходя кусты, двинулся в сторону малинника, внимательно, как и прежде, глядя под ноги. Буквально через несколько шагов взмахнул палкой, раза три-четыре ударил по земле, раздавил что-то каблуком. Затем поддел палкой длинную, еще извивающуюся плеть.

- Вот... Сейчас еще...

- Дмитрий, хватит! - воскликнул Андрей.

Закричали и другие, требуя вернуться. Дмитрий долго просить себя не заставил.

- Тут их, тварей этих, на каждом шагу... Клубками вьются. Давайте обратно. И след в след за мной как раньше.

Когда вышли из ущелья на дорогу, Наташа облегченно вздохнула:

- Уф! Я слышала, но все-таки не верила, что такое бывает на земле...

* * * *

В доме Анны было тесно и весело от голосов, от говора и смеха, и она, вернувшаяся из Норвегии молчаливой и подавленной, потихоньку отходила, улыбка все чаще трогала ее иссохшие давно губы.

Еще в поезде Ленинград - Новосибирск Андрей, стоя в коридоре, сказал брату:

- Наверное, зря я всполошил всех на эту поездку. Что мы узнали? Ничего. И неизвестно, кто лежит под тем камнем. Маме все это, видишь, очень тяжело.

- Да, ей не легко, - кивнул, глядя в окно, Дмитрий. - И неизвестно...

- Слишком уж разительна перемена в поведении этого "русского Савелия" после того, как он оказался в норвежской партизанской группе, - проговорил Андрей. - Разве он похож на того, который организовал побег военнопленных с немецкой баржи? Тот, я поверил было, наш Семка... Тот, оказавшись у партизан, встряхнул бы их от спячки в своих горах, наладил бы связь с другими группами, они начали бы активные действия. А этот диверсант-одиночка какой-то. Но больше сидел, молчал...

- Да, это конечно, - произнес Дмитрий раздумчиво. - Но это, такая перемена в нем, могло быть и следствием ранения. И мало ли еще почему... И я, знаешь, думаю, что это все-таки наш Семен. И Наташа верит, и мать.

- Да?

- Я в Ленинграде еще слышал, как мама и Наташа, обнявшись, плакали в твоей квартире. "Это он, он, Семушка наш с тобой!" - говорила ей мать.

- А она?

- "Конечно... - говорит. - Я так рада, что хоть его следы отыскались..."

- Ну что ж, если так, то... очень хорошо, - сказал Андрей.

Анна отходила, становилась прежней, а дни летели, как птицы, скоро Андрею с женой надо было уезжать.