Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

- Нет, ты положительно сошла с ума! - воскликнула Ольга Яковлевна. - И что... как ты о них... расспрашивала? Что говорила?

- Да успокойся, мама. Я же не сказала, что я дочь Семена Савельева. Я представилась своей фамилией. А там, в райкоме, симпатичный такой дядечка со мной говорил, по имени Николай Кирьянович Инютин. "Простите, говорит, какая Алейникова? Дочь Якова Николаевича Алейникова, что ли?" - "Нет, говорю, это моя мама его дочь. Приемная. А я ее дочь. А сам Яков Николаевич погиб в сорок четвертом на Буковине". Инютин этот долго не мог ничего понять... Он и сказал, что отец мой погиб. Кажется, в Норвегии, говорит.

- Как в Норвегии?! - вскричала Ольга Яковлевна. - Почему в Норвегии?

- Ах, мама, ну разве я знаю? Но это все мне и нужно узнать... Больше того - я говорила с его женой по телефону. И пригласила ее... и дочь ее к нам в номер.

- Ирина! - простонала мучительно Ольга Яковлевна. - Ты же... ты же обещала только посмотреть издали!

- Да, на отца... Но его нет в живых.

- Что же теперь будет?!

Ирина решительно шагнула к матери, положила ей на плечи ладони.

- Ну что будет! Ничего не будет... Я ей просто сказала, что ты жила тогда в прифронтовой полосе, в этой деревне Лукашевке, и случайно познакомилась с ее мужем на рытье окопов... Как оно и было на самом деле. И что поэтому можешь рассказать кое-что о том времени... и о Семене Федоровиче. Она хотела немедленно бежать к тебе. Но я попросила прийти вечером. Чтобы нам с тобой немного подготовиться... Все будет хорошо, мама, откуда они могут догадаться? Я сказала, что приехали мы сюда просто поглядеть, где жил твой приемный отец Яков Николаевич. Я соврала, что ты была замужем, а муж умер. Я же умная, мама, ты видишь, я все предусмотрела.

Ирина сняла руки с плеч матери, прошлась по номеру, задумчиво глядя себе под ноги, тряхнула короткой стрижкой.

- И, кажется, мать его, моего отца, будет... И брат. Инютин этот сказал, что надо и матери Семена Федоровича, и брату его о нашем приезде сообщить... Она живет, как я поняла, где-то в колхозе.

- О-о! И мать?

- А брат у него поэт, сказал Инютин. И я, кажется, читала даже где-то его стихи. Только и в голову не пришло как-то... Мало ли Савельевых на земле.

- Ну, а если... а если ты похожа на его дочь, на свою сестру? - совсем потеряв голос, проговорила Ольга Яковлевна. - Что тогда будет? Ты подумала?

- Что ты, мама! Я на тебя похожа, - сказала Ирина. - И вот что, мама. Ты ж бесстрашная у меня разведчица. В таких была переплетах, а тут... Возьми себя в руки!

* * * *

В руки себя Ольга Яковлевна взяла, но весь этот день, а особенно вечер были для нее нелегкими.

Во-первых, встреча с женой и дочерью Семена состоялась не в гостинице, а в их квартире.

Когда наступил условленный час, в дверь номера раздался негромкий стук, Ольга Яковлевна вздрогнула и даже чуть побледнела.

- Мама! - предостерегающе прошептала Ирина.

Жена Семена, войдя, в упор оглядела Ольгу Яковлевну. Густые брови ее при этом начали подрагивать, а в черных усталых глазах блеснули слезы.

- Здравствуйте, - сказала она и, так же пристально оглядев Ирину, потянула к глазам платок. - Боже мой, боже мой! Пойдемте, пожалуйста, ко мне и там все расскажете, все-все... Нам ведь дорого, вы понимаете, все... даже самая маленькая подробность о нем.

"Чего она так смотрела на Ирину? - весь недолгий путь до квартиры жены Семена мучилась Ольга Яковлевна. - Похожа Ирина на ее дочь или нет?"

Во-вторых, в небольшой двухкомнатной квартирке Натальи Александровны кроме ее дочери Елены, матери Семена, Анны Михайловны, и его брата Дмитрия, о которых говорила Ирина, находился еще один человек - Иван Силантьевич Савельев.

О нем, о том, что родной дядя Семена Иван Силантьевич Савельев, который летом сорок третьего ходил вместе с группой Алейникова к немцам в тыл, в Шестоково, и которому Олька призналась, что беременна от Семена, она перед отъездом в Шантару как-то и не подумала. А он с протезом вместо правой руки, изношенный временем, с поредевшими и почти совсем белыми волосами - был вот он! Он сидел в углу комнаты в мягком кресле и при появлении их с Ириной быстро поднялся и некоторое время глядел то на нее, то на Ирину. Ольга Яковлевна стояла перед ним оцепеневшая.

- Не узнаешь? - спросил он негромко.

- Дядя... Иван! - прошептала она. - Иван Силантьевич...

- Здравствуй, Олька!

И оттого, что он назвал ее таким именем, горло у нее перехватило, какая-то сила подтолкнула ее к нему, она сделала два или три шага и, тяжело зарыдав, упала ему на грудь, все повторяя:

- Дядя Ваня... Иван Силантьевич!

- Ну-ну, Оленька... Что ты? Будет, не надо, - неумело говорил он вполголоса, одной рукой поддерживая ее. - Вот встретились когда! Нежданно-негаданно. А это... дочка твоя?

- Да... дядя Ваня! - умоляюще произнесла она.

- Ну-ну, - успокоил он ее. - Как звать?

- Ира... Ириной.

- Хорошо... Хорошее имя.

Все - Анна Михайловна, Наташа, Дмитрий, Лена - молча смотрели на Ивана и Ольгу Яковлевну, слушали их отрывочные слова, но не понимали, конечно, о чем они говорят. Лишь Ирина понимала, она стояла чуть сбоку от своей матери, оглядывала некоторое время находящихся в комнате, затем решительно шагнула к Лене, протянула ей сразу обе руки, проговорила, чуть волнуясь:

- Здравствуйте... Давайте познакомимся. Меня зовут Ирина.

- Давайте. А меня - Лена, - сказала та.

- Я знаю... Мне сегодня в райкоме партии товарищ Инютин сказал... И про вас. - Ирина повернулась к Дмитрию. - Он сказал мне, что вы прославленный поэт.

- Это верно, - серьезно проговорил Дмитрий. И, чуть наклонившись к ней, прибавил с той же серьезностью: - Но знаете, в чем я вам признаюсь?

- В чем?

- По секрету только. А вы никому не говорите больше...

Ирина чуть двинула бровью, произнесла ожидающе:

- Ну ладно...

- Слава-то пришла, а денег нет.

Ирина громко, на всю комнату, расхохоталась, закричала:

- Мама, мама! Ты только послушай, что он говорит!

Она вскрикнула еще и затем, чтобы разрядить обстановку. Ее мать и этот человек с протезом, Иван Силантьевич, теперь молчали, а все другие пристально глядели на них, будто ожидая, когда они заговорят снова. И всем это ожидание было мучительно.

После ее возгласа все будто враз сбросили оцепенение, зашевелились, заговорили. Жена Семена, Наталья Александровна, стала хлопотать у накрытого для ужина стола, а Ольга Яковлевна подошла к матери Семена.

- Здравствуйте, Анна Михайловна...

- Здравствуй, дочка, - ответила та, поглядев ей прямо в глаза. Поглядела так, что Ольга Яковлевна опять смутилась и невольно произнесла:

- Я так рада...

- Чему? - спросила Анна.

- Семен много рассказывал тогда о вас... и о своей жене.

- Ну, а теперь ты о нем расскажи всем нам. Давайте к столу. Наташенька, рассаживай гостей.

...Потом Ольга Яковлевна негромко вспоминала, как она познакомилась с Семеном на рытье окопов неподалеку от станции Лукашевка под Курском, о встречах и разговорах с ним, добросовестно излагала все подробности, кроме, конечно, одной. Понимая, что Иван Силантьевич тоже рассказывал не раз о том времени, она постоянно обращалась к нему, прося уточнить день или какие-нибудь обстоятельства.