Анатолий Иванов - Вечный зов (Том 2)

...Мартовская Москва была залита солнцем, с крыш капало, по центральным улицам, запруженным народом, часто проходили колонны войск, иногда нескончаемыми вереницами шли танки, тягачи с орудиями, бронетранспортеры. Во время воздушных тревог вся техника останавливалась, замирала, улицы пустели... Ночами огромный город погружался в мрак, нигде ни огонька, каменные громады домов казались пустыми.

Майор Дембицкий, круглолицый, горбоносый еврей с лицом, беспощадно изрытым оспой, встретил Алейникова с вежливой улыбкой, но сдержанно, даже настороженно.

- А-а, давно ждем вас, - проговорил он, когда Яков представился по всей форме. - Садитесь, рассказывайте. Значит, решили было из нашей системы уволиться? Почему? Устали?

Дембицкий говорил, а сам все ощупывал Алейникова с ног до головы, вправо и влево водил горбатым носом, будто заглядывал сбоку и хотел оглядеть даже со спины. Все это Алейникову было неприятно - и то, что наркоматский этот майор таким бесцеремонным образом изучает его и что ему известно о его рапорте и намерении уйти из НКВД. Но обижаться Яков не обижался, отлично понимая, что в их Наркомате каждый, кому положено, знал о другом абсолютно все. Дембицкому, значит, было положено.

- Да, я устал, - ответил Алейников немного дерзко.

Дембицкий дерзость эту уловил, в левом глазу его что-то едва уловимо дрогнуло.

- Тогда присядьте, отдохните, - сказал майор насмешливо.

- А я не физически устал.

- Я знаю, морально, - спокойно проговорил Дембицкий и опять блеснул левым глазом. - Барышня кисейная выискалась.

На эти слова Алейников уже обиделся, но сдержал себя.

Позже Яков Алейников десятки раз убеждался, что майор Дембицкий, человек беспредельной отваги, в любых ситуациях оставался спокоен и весь его гнев или несогласие с чем-то внешне ничем не выражалось, только голос становился чуть насмешливее да в левом глазу неуловимо вспыхивала и тут же гасла эта искорка, а в правом ничего не отражалось, потому что он был стеклянным.

- Садитесь, что же вы? - еще раз повторил Дембицкий. - Распустили вы, милый мой, себя. Революцию защищать - не дамским рукодельем заниматься. Ну, давай, верещи дальше: ах, как я устал, ах, у меня мигрень началась! И это в то время, когда вон там, - Дембицкий кивнул на широкое, во всю стену, окно, задернутое наполовину плотной занавеской, - горит земля, льется кровь человеческая. Когда враг нашей революции... самый сильный и самый опасный враг под Москвой стоит.

- А я туда и просился! А не куда-нибудь! - воскликнул Алейников. Ему было неприятно, что этот корявый майор, которого он видит первый раз в жизни, так бесцеремонно отчитывает его.

- Знаю, что просился, - буркнул Дембицкий. - И эта часть вашей просьбы удовлетворена. Правда, на курорт поедем...

- Это как понять?

- Довольно просто. Поедем мы с вами, Яков Николаевич, в Крым. Бывали в Крыму?

- Отдыхал как-то в Феодосии.

- Так чего же может быть лучше - еще раз побывать в этом городе, побродить по знакомым местам! - обрадованно воскликнул Дембицкий, будто речь и в самом деле шла о поездке на курорт. - Немножко неудобно лишь, что он сейчас у немцев.

Звякнул телефон, Дембицкий минуты три разговаривал с кем-то, видимо с женой, обещал к вечеру куда-то заехать и достать для кого-то лекарство.

- Дочка у меня плоха, - сообщил он Алейникову, положив трубку. Двенадцать лет девочке, легкие, чахотка. Я каждое лето возил ее в Крым, в Алупку, а теперь...

Он беспомощно развел руками, будто извинялся, что не может теперь повезти дочь в Алупку.

- Теперь она не выживет. Крымским воздухом только и держалась.

Этот сугубо домашний разговор майора с семьей, его виновато и беспомощно опущенные плечи что-то размягчили в душе Алейникова, растопили какой-то холодный комок, сделали Дембицкого ближе и будто понятнее.

- Вот так и живем мы, Яков Николаевич, от войны - до войны. В гражданскую мне под Перекопом белогвардейцы глаз штыком проткнули. Вот этот, правый. А вы: "Устал я..." Ну, я бы тоже мог, потому что... - Дембицкий еще раз поднес к правому, стеклянному глазу пальцы. - Мне даже предлагали, да чего там заставляли уйти на пенсию. Я бы мог вообще уехать с семьей в Крым, и дочка бы, может быть... Но разве можно, разве можно, когда Гитлер сколачивал свои дивизии на наших границах, когда... А сейчас - тем более. Я удивлен, я просто удивлен... Сейчас они, - Дембицкий ткнул пальцем в потолок, - сейчас они не предлагают мне в отставку. Как-никак я являюсь специалистом по Крыму.

Алейников выслушал все это молча. И когда майор замолчал, поднял на него глаза.

- Вы хотите спросить - как в Крым и зачем в Крым? Это можно. Как вы знаете, в самом конце прошлого года силами Закавказского фронта и Черноморского флота успешно или, скажем, более или менее успешно была проведена Керченско-Феодосийская десантная операция. Я... - майор смущенно опустил коротко остриженную голову и, кажется, даже покраснел, - я тоже немножко в ней участвовал. С группой чекистов был заброшен в тыл к немцам, в самую Феодосию. Ну, мы там, скажу так, кое-что полезное сделали... Что вы так на меня смотрите?

- Ничего, - сказал Алейников, с удивлением слушавший теперь майора.

- Вам тоже предстоит теперь... в тыл, к немцам. А? - И майор уставился на Алейникова единственным глазом. Он смотрел обоими, конечно, но Яков чувствовал, как Дембицкий буравит его насквозь только левым, живым глазом, а правый был холодным, безжизненным.

- Я готов выполнить любой приказ... любое задание, - сказал он невольно.

Дембицкий кивнул, как бы принимая это к сведению. Но Яков почувствовал, что майор удовлетворен не его словами, а чем-то другим, тем, что он сумел единственным своим глазом разглядеть в нем, и подумал, что он, Алейников, в общем, не очень красиво сейчас выглядит со своим рапортом и со своей просьбой освободить его из органов НКВД, но что люди, занимающиеся его судьбой, сделали все возможное, чтобы осторожно, не причиняя лишних травм, вывести его из критического состояния.

- Это понятно, Яков Николаевич, - просто сказал Дембицкий. - Значит, в результате этой десантной операции были освобождены Керчь и Феодосия. Командование придало этому факту особое значение. Да это и понятно каждому создалась благоприятная обстановка для подготовки мощного наступления наших войск, в ходе которого имелась возможность освободить весь Крым. Да вот, смотрите сами. - Майор поднялся из-за стола, подошел к висевшей на стене карте. - Севастополь немцы до сих пор не могут взять. И если бы нанести удары по фашистам на Симферополь, а справа - на Перекоп, Джанкой и Чонгар да высадить мощные десанты в районе Ялты, Алушты, Евпатории, все пути отхода немцев из Крыма были бы перекрыты. А?

- Не знаю. Может быть, - осторожно сказал Алейников.