Игорь Бестужев-Лада - Очень уж краткая история человечества с древнейших времен до наших дней и даже несколько дольше

Требовался достаточно авторитетный и энергичный диктатор, который подчинил бы своей личной власти сенат и все республиканские учреждения Рима, то есть сделал бы республику монархией (империей).

Такой диктатор нашелся в лице талантливого полководца, который только что завоевал Галлию и обрел большую популярность в стране. Он не сразу стал диктатором. Сначала заключил союз с двумя популярными лидерами. Получился триумвират в руках которого постепенно сосредоточилась власть. Затем один из триумвиров умер, а со вторым завоеватель Галлии начал еще одну гражданскую войну. Он победно закончил ее в 44 году до н. э. и стал уже единоличным диктатором, от которого зависели все государственные чиновники. Формально диктатор носил множество высших республиканских званий (консул, префект, цензор и другие), но фактически предпочел неформальный титул «император» (повелитель) — таким возгласом римские легионеры приветствовали своего командующего после одержанной победы.

В том же году в сенате состоялся заговор против диктатора, его убили. Естественно, началась междоусобица. Сложился еще один триумвират, разразилась еще одна гражданская война, длившаяся целых двенадцать лет (43–31 годы до н. э.). Победителем в войне вышел усыновленный убитым диктатором внучатый племянник, холуи которого оставили нам в наследство два переименованных в честь дяди и племянника летних месяца. Он и стал первым в длинной — на целые пять веков — череде римских императоров. Среди них были весьма талантливые государственные деятели (их оказалось немного), и изверги рода человеческого (таковых — несколько), и простые марионетки в руках своей личной охраны (преторианцев).

Три события отметили это полутысячелетие.

Первое. Продолжалась, как и подобает империи, внешняя экспансия. Ко времени своего падения Римская империя включала в себя все Средиземноморье и Южную Европу с границей по Рейну и Дунаю плюс Британию (до Шотландии).

Второе . В первые же десятилетия империи зародилась и стала распространяться в Средиземноморье новая мировая религия — христианство. Сначала оно подверглось жестоким гонениям, а потом сделалось государственной религией империи. И стало важной идеологической основой всей культуры Запада.

Третье. Именно на протяжении первой половины первого тысячелетия н. э. в Приуралье из тюркоязычных хунну и местных угров сложился кочевой народ гунны , который с 70-х годов IV века н. э. двинулся на запад, вовлекая в свое движение все новые племена и вызвав Великое переселение народов . В частности, германские и славянские племена вторглись во Фракию и Македонию, ряд германских племен вторгся в Галлию и Северную Италию. Римляне вынуждены были оставить Британию и Дакию (нынешнюю Румынию), фактически отступили с Балкан. В 410 году германское племя вестготов, теснимое гуннами и допущенное в пределы Римской империи, взяло Рим и разграбило его. В 451 году гунны были разгромлены римско-германскими войсками в битве на Каталаунских полях. Но в 455 году Рим еще раз был разграблен вандалами, а в 476 году вождь другого германского племени низложил последнего, чисто номинального римского императора. К этому времени на всей территории Западной Европы (включая западную часть бывшей Римской империи) уже существовали варварские королевства, о которых речь пойдет в следующей главе.

Прискорбно-позорны оба разгрома Рима, который с 300 года уже не был столицей империи, перенесенной в Константинополь, и стал провинциальным городом. В 410 году раб по тайному ходу (безо всякого «троянского коня»!) ночью провел банду разбойников в бывшую столицу. Гарнизон, численно превосходивший бандитов, но состоявший, как и вся римская армия к тому времени, из «пришлых», в панике разбежался. Мужчин, не пожелавших стать воинами, резали, как баранов, их жен и дочерей насиловали, дома грабили, крушили и сжигали. Вандалам в 455 году уже мало что осталось пограбить, они просто разрушили все, что под руку попало, и стали в истории именем нарицательным.

А император с двором чуть не столетие трусливо прятался в своей вилле далеко к северу от Рима среди непроходимых болот Равенны. Но в конце концов нашли его и там.

Какое героическое начало и какой позорный конец!

Внешне главной причиной падения Римской империи представляется полная небоеспособность римской армии. Ее тактика осталась прежней, а состав изменился. Вместо римской молодежи, спаянной чувством товарищества и надеждой на получение хорошего участка земли, способного обеспечить благосостояние семьи, в легионы хлынули выходцы из различных племен. Фактически это были уже наемники, которые не выдерживали натиска пассионарных племен, сплоченных единым порывом общины (пусть и находившейся на разных стадиях разложения). Однажды, на Каталаунском поле, такую орду удалось рассеять. На десятках таких полей по Рейну и Дунаю — нет.

Но какова судьба римского народа, где он оказался? Там же, где и нынешние западные народы, — в умирающем, заживо разлагающемся обществе.

…Массаж в знаменитых римских банях. Включая эротический, с разного рода извращениями. Бесконечные пиры, самые изысканные блюда и… страусиное перо, чтобы пощекотать горло, искусственно облегчить желудок и принять новую дозу вкусовых ощущений. Возможно более частая смена секс-партнера (любого пола) — и никаких детей, осложняющих жизнь. Распад семьи и вырождение рода. Еда и питье из свинцовой посуды (ну это от незнания). Главное развлечение: зрелище возможно более кровавого терзания людей или животных, все равно. Культ насилия, сиюминутного наслаждения (кайф), чисто животный смысл жизни, выраженный лозунгом «Хлеба и зрелищ!» Итог всего этого — трусливо-подлый характер, передающийся из поколения в поколение…

Положит ли такой человек руку в огонь, чтобы показать свое моральное превосходство над врагом? Встанет ли он в строй, чтобы встретить врага в ореоле его непобедимости? Сможет ли он противостоять противнику, который только что полностью уничтожил две армии, гордость и славу отечества? Нет, нет и еще раз нет.

Мы все чаще злоупотребляем словосочетанием «Третий Рим», не давая себе труда задуматься о его содержании. Разве оно относится только к Москве, не ко всему Западу? Разве оно говорит только о маленьком городе, ставшем великой империей и давшем миру еще одну мировую религию?

Не говорит ли оно также о последних днях Первого Рима, когда толпа вандалов безнаказанно громила изнеженных, извращенных, изживших себя и уставших от своей жизни предшественников такого же Третьего Рима?

Мы, европейцы, заявили себя наследниками античной цивилизации. Но не рабовладения же, не галер и не однополой любви, не «рексов» и не императоров.