Джон Локк - Два трактата о правлении

152. Ибо как он может говорить, что "юрисдикция патриархов была прервана в Египте", где был монарх, под монархическим правлением которого находились израильтяне, если юрисдикция "патриархов" была "абсолютной монархической властью"? А если нет, если она была чем-то совсем иным, почему он поднимает такой шум о власти, которая вообще не рассматривается и не имеет никакого отношения к затронутому вопросу? Осуществление юрисдикции "патриархов", если она была "царской", не прерывалось, пока израильтяне были в Египте. Правда, осуществление "царской" власти не было тогда в руках кого-либо принадлежавшего к обещанному семени Авраама, как не было оно таковым и раньше, насколько мне известно; но какое это имеет отношение к перерыву в "царской власти, как переходящей по наследству от Адама", если только наш автор не будет утверждать, что эта избранная линия Авраама имела право наследовать власть Адама. А тогда для чего нужны его примеры семидесяти двух правителей, которым была сохранена отцовская власть во время вавилонского смешения языков? Зачем он привлекает двенадцать государей — сынов Измаила и старейшин идумейских и присоединяет их к Аврааму, Исааку и Иакову в качестве примеров осуществления истинного "правления патриархов", если осуществление "юрисдикции патриархов" в мире прерывалось во всех случаях, когда верховная власть не принадлежала потомкам Иакова? Боюсь, "верховная юрисдикция патриархов" не только "прервалась", по и была совсем потеряна в мире со времен египетского пленения, ибо с того времени трудно обнаружить кого-либо, [c.252] кто осуществлял её как наследство, перешедшее к нему от патриархов Авраама, Исаака и Иакова. Я думаю, монархическое правление послужило бы цели автора в руках фараона или кого-либо еще, но обнаружить, к чему склоняются его рассуждения во всех местах, нелегко; так, особенно в данном месте трудно догадаться, что он имеет в виду, когда говорит: "Осуществление верховной юрисдикции патриархов в Египте", или каким образом это служит доказательством перехода власти Адама по наследству к патриархам или кому-либо еще.

153. Ибо я полагал, что он приводил нам из Писания доказательства и примеры монархического правления, основанного на отцовской власти, переходящей от Адама, а не излагал историю иудеев, у которых мы ещё не находим царей, появившихся у них много лет спустя после того, как они стали народом; а когда цари стали их правителями, нет никакого упоминания о том, что они являются наследниками Адама или царями в силу отцовской власти, как и нет оснований для притязаний на это. Я ожидал, что, говоря так много о Писании, он приведет оттуда примеры целого ряда монархов, права которых ясно указывали бы на отцовство Адама и которые, как его наследники, обладали бы отцовской юрисдикцией и осуществляли бы её над своими подданными, и что это было истинное правление патриархов, тогда как он не доказывает ни то, что патриархи были царями, ни то, что цари или патриархи были наследниками Адама или хотя бы претендовали на это; и можно таким же образом доказать, что патриархи были все абсолютными монархами, что власть и патриархов и царей была только отцовской и что эта власть перешла к ним по наследству от Адама. Повторяю, все эти положения могут быть с таким же успехом доказаны сбивчивым рассказом о множестве мелких царьков в Вест-Индии, заимствованным у Фердинандо Сото57 или из любой из наших последних историй о Северной Америке, либо семьюдесятью греческими царями, которых наш автор взял у Гомера, как и всем тем, что он берет из Писания, приводя это множество царей, которых он подсчитал.

154. А мне представляется, что он должен был бы оставить в покое Гомера и его Троянские войны, поскольку его огромное рвение в защите истины или монархии привело его к такому взрыву эмоций, направленных против "философов и поэтов", что в своем предисловии58 он говорит нам, что "в наши дни слишком много находится таких, кто получает удовольствие, гоняясь за мнениями философов [c.253] и поэтов, чтобы обнаружить такой источник правления, который мог бы обещать им какое-либо право на свободу, к величайшему позору христианства и содействуя распространению атеизма". И однако, эти язычники, философ Аристотель и поэт Гомер, не отвергаются нашим ревностным христианским политиком, если они предлагают что-либо такое, что может послужить его цели, пусть даже к величайшему позору христианства и содействуя распространению атеизма; пусть он сам посмотрит. Я не могу не наблюдать у авторов, которые (это очевидно) пишут отнюдь не ради истины, насколько рвение в защите интересов своей партии готово приписать христианство своим намерениям и обвинить в атеизме тех, кто не хочет подчиниться их учениям и не глотает слепо их чепуху.

Но вернемся к его истории, взятой из Писания. Наш автор далее говорит нам (с. 18), что "после возвращения израильтян из пленения бог проявлял особую заботу о них, избрал последовательно Моисея и Иисуса Навина, чтобы они управляли как государи вместо верховных отцов". Если правильно, что они "возвратились из пленения", то должны были вернуться в свободное состояние, а это должно подразумевать, что до и после своего "пленения" они были свободны, если только наш автор не скажет, что перемена хозяев есть возвращение "из пленения" или что раб "возвращается из пленения", когда он с одной галеры переведен на другую. Тогда если они "возвратились из пленения", то, совершенно очевидно, в те времена, как бы ни утверждал наш автор в своем предисловии прямо противоположное, существовала разница между сыном, подданным и рабом, и ни патриархи до, ни их правители после этого "египетского пленения не считали своих сыновей или подданных частью своего имущества" и не распоряжались ими с такой абсолютной властью, как и "другими своими вещами".

155. Это очевидно в случае с Иаковом, которому Рувим предложил в качестве заложников своих двух сыновей, а Иуда был в конечном итоге залогом благополучного возвращения Вениамина из Египта59. Все это было бы напрасным, излишним и своего рода насмешкой, если бы Иаков обладал по отношению к каждому члену своей семьи такой же властью, как и над своим волом или ослом, как владелец над своим имуществом; а предложения, которые сделали Рувим или Иуда, были бы таким же залогом возвращения Вениамина, как если бы кто либо взял двух [c.254] ягнят из стада своего хозяина и предложил одного в качестве залога того, что он благополучно вернет другого.

156. Когда они возвратились из этого "пленения", что тогда? "Бог, проявляя особую заботу о них, израильтянах…" Хорошо, что хотя бы однажды он в своей книге позволил богу проявить какую-то заботу об одном народе, ибо в других местах он говорит о людях так, как будто бог никак не заботился о них, ни о ком из них, а только об их монархах; а остальной народ, сообщества людей выглядели как стада крупного рогатого скота, только для обслуживания, удовольствия и удовлетворения своих государей.