Гаскойн Бэмбер - Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана

Свою любознательность Джахангир унаследовал от отца, и в «Акбар-наме» описаны случаи, когда император пускался в расспросы по поводу некоторых феноменов или странностей. Но Акбара привлекали загадочные явления с намеком на метафизику, и он радовался, если результаты опыта указывали на божественное вмешательство; к примеру, попытка вырастить детей, которые не слышали бы ни одного человеческого слова, кончилась огорчительной неудачей, поскольку дети оставались немыми, в то время как предполагалось, что умение говорить должно было снизойти на них божественным соизволением. Отличительной чертой Джахангира был его эмпирический рационализм в сочетании с почти экстатическим откликом на обычные явления природы, когда он восторгался чудом цветущего дерева, а подойдя ближе, — чудом каждого распустившегося цветка. Император, несомненно, отнесся бы с полным пониманием к тем ученым джентльменам, которые за тысячи миль от его страны и тридцать лет спустя после его смерти собрались в Лондоне, чтобы основать Королевское общество {41} 41 Королевское общество (полное английское название Тhe Royal Society of London for Improving Natural Knowledge) — ведущий научный центр, выполняющий функции национальной академии наук; самое старое научное общество в Великобритании, основанное в 1660 г. .

Тем, что Джахангир мог уделять столько времени подобным предметам, он обязан стабильному положению в стране, доставшемуся ему в наследство от отца. Первые семнадцать лет его правления были временем беспримерного спокойствия в центральных провинциях, если не считать одной вспышки в самые первые годы. То был мятеж его сына Хосрова, подавленный Джахангиром с необыкновенной решительностью. После своего вступления на престол в октябре 1605 года новый император благоразумно разлучил двух своих самых влиятельных противников, установив мирные отношения с Хосровом и оставив его при дворе, а Мана Син-гха, дядю Хосрова по материнской линии, отправил управлять далекой Бенгалией. Однако существование практически под домашним арестом, естественно, раздражало Хосрова, и полгода спустя, в апреле 1607 года, он выехал из крепости Агры под предлогом посетить место упокоения Акбара в Сикандре, в пяти милях от Агры, после чего, набирая по пути сторонников, двинулся на север и запад мимо Дели к Лахору. Он безуспешно осаждал Лахор, когда имперская армия нахлынула из Агры и легко справилась с ним. Царевич и два его ближайших приспешника пытались бежать через реку Чинаб, но лодочник отказал им в помощи. Затем, пытаясь перебраться на другой берег сами, они по неосторожности застряли на мели посреди реки и сидели там в печали, дожидаясь, когда их схватят. Их отвезли к Джахангиру в сад возле Лахора. Во времена Хумаюна при таких семейных оказиях обе стороны проливали слезы, но Джахангир не проявил ни малейшей слабости, определяя наказание. Оба приспешника царевича были зашиты в снятые вместе с головой и ушами сырые шкуры только что зарезанных быка и осла и в таком обличье посажены на ослов, лицом к хвосту. Их возили по городу весь день; под воздействием жаркого солнца шкуры высохли и съежились, один из мужчин умер от сильного сжатия и удушья (это жестокое наказание не было изобретением самого Джахангира, но с давних времен применялась в Индии, впервые, как утверждает традиция, по отношению к первому мусульманскому завоевателю Индии Мухаммеду в 714 году). Самого Хосрова усадили на слона и заставили двигаться по улице, по обеим сторонам которой были установлены колы, и на каждом из них принимал мучительную смерть один из участников мятежа.

То был ужасающий сценарий Джахангира, свидетельствующий, что этот человек был маниакально и изобретательно жесток. Некий англичанин, посетивший его двор, пришел к выводу, что император «с чрезмерным восторгом к крови» наблюдал с балкона за тем, как слоны затаптывают приговоренных к смерти преступников — то был обычный в Индии способ смертной казни. Разумеется, Джахангиру был присущ садизм, как и многим другим владыкам с неограниченной властью, однако причудливые способы наказания, соответствующие характеру совершенного преступления, придумывал не он один. Они были столь обычны, что как бы возводились в ранг царских шуток и забав. Скажем, Тимур приказал трусу пробежать босиком по всему воинскому лагерю в женской одежде, Акбар велел отрубить стопы ног человеку, укравшему пару башмаков, и это вполне соответствует случаям, когда Джахангир отправил слугу, разбившего фарфоровую чашку, за другой такой же в Китай, а убийцу матери приговорил к умерщвлению укусами змей. Кстати сказать, жестокости представителей династии Великих Моголов достаточно редки по сравнению с жестокостями их современников-мусульман в южной части Индии и в Турции или христиан во многих местах земного шара в ту эпоху.

Мятеж Хосрова был подавлен менее чем за месяц, а сам царевич провел год в цепях, сопровождая отца в составе его военного лагеря в походе на Кандагар, которому, как обычно, угрожала Персия, и на Кабул. Но едва Хосрова освободили от цепей, как он отважился на заговор с целью убить отца во время охоты в августе или сентябре 1607 года {42} 42 Здесь явная ошибка в датах, допущенная либо автором книги, либо в источниках: между апрелем, когда начался мятеж Хосрова, и августом 1607 г. прошло всего несколько месяцев, а не целый год, который царевич, по сообщению автора книги, провел в цепях. . Говорили, что в заговор было втянуто около четырехсот знатных моголов и придворных, но Джахангир мудро воздерживался от подробных допросов, полагая, что это многих превратит в открытых врагов в случае разоблачения их готовности предать. Он удовлетворился казнью четырех вожаков, но на этот раз отдал приказ ослепить Хосрова. Дело было сделано, но намеренно или нет, таким способом, что впоследствии зрение частично вернулось к царевичу, хотя жизнь его стала совершенно безрадостной. Он оставался узником при дворе; изредка его приводили к отцу ради примирения, однако безуспешно, потому что царевич, к несчастью, производил гнетущее впечатление; это и неудивительно, тем не менее, к досаде Джахангира, «его появление не являло признаков искренности или радости, и он всегда был грустен и подавлен».

Наиболее значительным событием первой половины правления Джахангира было возвышение двух человек — Мехрунисы, которая вначале получила титул Нур Махал, то есть Свет Дворца, а потом Нур Джахан, то есть Свет Мира, и третьего сына Джахангира Хуррама, в будущем Шах Джахана, то есть Владыки Мира. Мехруниса была дочерью перса Гияс-бека, который еще до ее рождения явился попытать удачу на службе у Моголов. Он возвысился при Акбаре, а после восшествия на престол Джахангира получил высокий пост и титул итимад-уд-дауле, что значит «опора государства». Дочь его Мехруниса вышла замуж за перса Тер Афкуна, которого Джахангир назначил в Бенгалию, а после смерти мужа в 1607 году (позднейшее предание, не подтвержденное свидетельствами современников, утверждает, что он был убит по приказу Джахангира) молодую тридцатилетнюю вдову привезли ко двору и сделали придворной дамой Салимы, одной из вдов Акбара.