Гаскойн Бэмбер - Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана

У Роу оказалось слишком мало времени, чтобы определить истинное влияние Нур Джахан. Он писал на родину принцу Карлу, будущему королю Карлу I Стюарту, что «любимая жена короля управляет им, вертит им в свое полное удовольствие», и сообщал главному директору Ост-Индской компании, что решение любого общественно важного дела целиком и полностью зависит от нее и что она «более недоступна, чем богиня или загадка языческого нечестия». Образ некой языческой богини, недоступной для человеческого взгляда, кажется вполне подходящим, так как Роу всего лишь видел однажды — и то случайно, — как эта дама проезжала в карете мимо на значительном отдалении. Но в дополнение к ее огромному личному влиянию на Джахангира, так сказать за кулисами открытой сцены, голос Нур Джахан раздавался на самой сцене во время совещаний из уст ее брата Асаф-хана, который чаще других появляется на страницах дневника Роу, и из уст ее отца, итимад-уд-дауле, то есть первого министра. Однако в январе 1622 года итимад-уд-дауле скончался, и его смерть случилась как раз в то время, когда сильно охладились отношения между Нур Джахан и двумя другими членами того, что можно было бы назвать на языке нашего времени ее хунтой, — Шах Джаханом и Асаф-ханом. Заметив, что ее особый протеже Шах Джахан твердо и определенно становится все более уверенным в своих правах, Нур Джахан, видимо, осознает, что если столь сильная личность унаследует трон, то ей после смерти мужа уже не придется выступать в главной роли. Положение обострилось, когда Джахангир в 1620 году серьезно заболел и едва не умер; с этих пор состояние его здоровья, и без того ослабленное алкоголем, опиумом и астмой, ухудшилось настолько, что ему стало все труднее справляться с государственными делами. Поэтому Нур Джахан отдала теперь свою поддержку младшему царевичу, Шахрияру, чье врожденное слабосилие, с ее точки зрения, усугублялось тем, что ему не хватало «породы» — он был всего лишь сыном наложницы-рабыни. В апреле 1621 года царевич женился на дочери Нур Джахан от первого брака, Ладили Бегам, и свадьба была отпразднована в Агре невероятно торжественно и пышно. Это событие, совершившееся за девять месяцев до кончины итимад-уд-дауле, создало — точнее, сделало явственным — политический раскол в семье старика. Один из царевичей, Шахрияр, стал зятем Нур Джахан. Другой, Шах Джахан, уже до этого был зятем ее брата Асаф-хана. Было ясно, что одна из внучек итимад-уд-дауле станет императрицей, но на то, кому быть императором, его дети смотрели по-разному.

После смерти итимад-уд-дауле Нур Джахан взяла в свои руки строительство гробницы для него в Агре; строительство было закончено через шесть лет, в 1628 году. В отличие от гораздо большего по величине Тадж Махала, с которым эта гробница соперничает по красоте, ее привлекательность заключается не в совершенстве и гармонии внешних очертаний, но в очаровании декора. Мавзолей похож на прекрасную шкатулку, украшенную драгоценными камнями в инкрустации различных стилей, каждый из которых опережает технику прежних лет и возвещает о появлении еще больших грядущих открытий. Двум самым значительным новшествам — широкому использованию белого мрамора как материала и как составной части мозаичных декоративных мотивов — суждено было стать наиболее примечательными чертами величайшего периода мо-гольской архитектуры. Даже плоская стена из песчаника со стороны обращенного к реке входа в мавзолей выложена теперь изящным орнаментом из белого мрамора, и это оживляет поверхность гораздо успешнее, нежели сложнейшие резные рельефы на стенах дворцовых зданий в Фатехпур Сикри или простой геометрический орнамент из белого мрамора в красном песчанике вокруг портала мечети в том же городе. Геометрические мозаичные узоры в камне, более разнообразных цветовых сочетаний, чем только красный с белым, были известны в Индии уже несколько десятилетий; работу такого рода можно увидеть в мечети Шер-шаха на Пурана Кила в Дели, построенной в 1540-х годах, или же на южных воротах сооруженной позже усыпальницы Акбара в Сикандре. Однако в мавзолее итимад-уд-дауле эта техника доведена до высшей степени совершенства и тонкости.

Поверхность ворот в Сикандре, хоть и очень красивая, представляет собой сравнительно грубую работу, когда мозаичный узор выкладывается камень за камнем на плоском основании. Наружная часть мавзолея итимад-уд-дауле вначале облицовывалась гладко отполированным мрамором, в котором были вырезаны по геометрическому рисунку углубления для орнаментальных вставок из отобранных для этого максимально подходящих по цвету и текстуре камней. В работе над нижней частью стены та же техника применялась для решения гораздо более сложной задачи — включения в мрамор несимметричных и изогнутых по форме камней, дабы получить свободные изображения завитков и цветов. В альковах мавзолея и на башенках, установленных по периметру верхнего этажа, процесс этот приобретал требующий еще большего мастерства и сложный характер: орнамент составлялся из полудрагоценных камней — ляпис-лазури, оникса, яшмы, топаза, сердолика в причудливом узоре, здесь требовалось скорее искусство ювелира, нежели каменщика, главным образом из-за трудностей в обработке твердого материала. Подобная техника появилась в XVI веке во Флоренции, ее называли pietra dura. Нередко возникали споры по поводу того, не из Флоренции ли попали в Индию сама идея и мастерство. Однако флорентийская pietra dura носила преимущественно образный и символический характер, к тому же имела тенденцию подражать произведениям других видов изобразительных искусств (единственные бесспорно итальянские панели pietra dura в Индии находятся в алькове позади трона в диваны ам в Дели, но они безусловно гораздо более позднего происхождения и, скорее всего, привезены в уже готовом виде из Флоренции), в то время как произведения индийские, хотя бы и включающие изображения цветов и других распознаваемых предметов, носят чисто декоративный характер и могут рассматриваться лишь как усовершенствование прежних приемов в создании мозаик-инкрустаций. Совершенствуемые и в дальнейшем, в сочетании с рельефными изображениями на белых мраморных плоскостях, они стали одним из триумфов могольской архитектуры во время правления Шах Джахана.

Другая, сравнимая по значению, постройка при Джахангире, мавзолей Акбара, была менее удачной. Сама гробница поистине являет собой нечто несообразное, возможно, благодаря личному вмешательству Джахангира, который посетил строительство впервые, когда оно шло уже около трех лет, и приказал снести почти все возведенное к тому времени, поскольку, как он выразился, «оно не совпадало с моим представлением о том, каким должно быть», и начать строительство заново. Первые три этажа мавзолея выстроены из красного песчаника грубой обработки в стиле Фатехпур Сикри, а на них размещен беломраморный дворик, в центре которого находится покрытый изящной арабской вязью резных надписей саркофаг. Дворик сам по себе замечательно красив, и он проложил путь к более смелому использованию белого мрамора при строительстве мавзолея итимад-уд-дауле и вообще в позднейшей могольской архитектуре, однако своему местоположению он решительно не соответствует. Южные ворота в усыпальницу в архитектурном отношении вполне хороши, не говоря уже об украшающем их декоре, который являет собою самое лучшее в архитектуре времени Акбара и прямиком ведет к архитектуре при Шах Джахане. Сами ворота выполнены в стиле более массивных и прославленных ворот победы, Буланд Дарваза, с южной стороны мечети в Фатехпур Сикри, но по своим пропорциям они лучше последних, а завораживающе прекрасные белые минареты, их окружающие, были новшеством, которое почти без изменений повторилось в Тадж Ма-хале.