Амеде Ашар - Плащ и шпага

Герцог сделал предупредительное движение; граф его остановил.

- Я твердо решил. Вы дали мне слово. Остальное касается только одного меня.

- Этот Саккаро - вы знаете, где он?

- По крайней мере, я знаю, как напасть на его след. Надеюсь найти его к вечеру. И если я вернусь, тогда посмотрим.

- Граф, у вас есть ещё время. Подумайте.

- Время? Которое я никогда не ценил? Вы полагаете, что в мои годы можно начать другую жизнь? Но ведь я не один. Сегодня, наконец, я понял, что уже не принадлежу самому себе. Мое будущее - сын, мое настоящее - жена. Мне осталось одно лишь прошлое. А оно невозвратимо. Нет, за мое прошлое надо платить, обеспечив настоящее и будущее. Смерть же в бою за честь и жизни пострадавших - чего же ещё желать дворянину?

- Граф, вы благороднейший человек!

- Смею уверить вас, герцог, что именно подобная мысль в отношении вас и привела меня сюда, - с большим чувством ответил граф Монтестрюк.

Герцог раскрыл объятия Монтестрюку. Тот бросился ему на грудь.

Через минуту граф уже был на улице. Он вскочил на коня, и все трое поехали к городскому собору. Подъехав к нему, граф с Джузеппе отправились на паперть преклонить колени. Каждый помолился о своем. Впрочем, Джузеппе больше молился не за прошлое, а так, на всякий случай. Граф Гедеон готовился к смерти, заботясь о своей душе.

Снова выехав за городские ворота, три всадника направились туда, где накануне виднелось зарево. Ехать пришлось мимо замка Монтестрюк. Проезжая, граф замедлил шаг и долго всматривался в башни замка, холм, окутанный тяжелым поясом его стен, густые леса... Что-то необычное стеснило его грудь. Он скорей пришпорил коня, который уже было поворачивал замку, и пустил его галопом к Ошу.

Но скачка не утешила его. Перед глазами у него по-прежнему стояли стены замка, огромные деревья вокруг дома, отлого спускающиеся к Жеру... Все эти места, где он впервые увидел мир, голубое небо, улыбавшееся ему с детства... Все эти окрестности, окутанные его воспоминаниями, леса, свидетели его первых охот, луга, где он скакал на молодых лошадях... Река, обсаженная по берегам вербами, в которой он удил рыбу, золотистый горизонт, где он так легко мог бы найти свое счастье, если бы его не толкал в бездну дьявол.

По-прежнему неодолимое волнение теснило ему душу. Удивленный происходящим с ним, он провел рукой по глазам. Она оказалась влажной.

"Но у меня ведь жена", подумал он, "а от неё ребенок". И граф ещё сильнее пришпорил коня.

- Ты хоть знаешь, куда мы едем? - тихо спросил Франц у Джузеппе.

- Нет, но наверняка в очередную чертовщину.

Встречая по дороге крестьян. Граф Гедеон справлялся у них о Саккаро. Услыхав это имя, те обычно бледнели. Кое-кто из них все же сообщил, что встречал Саккаро в окрестностях Сен-Кристи, где он для забавы сжег с пяток домов.

В этом граф Гедеон убедился, когда достиг Сен-Кристи. У сожженных домов плакали маленькие дети погорельцев. "Черт, я же проиграл шесть тысяч пистолей в ту же ночь, когда их постигло такое несчастье", подумал граф. Он пообещал бедным жертвам Саккаро, что отомстит за них.

- А пока, добавил он, - идите к герцогу де Мирпуа в Лектур. Он поможет вам в память обо мне.

По дороге они узнали, что Саккаро собрался ехать в Сен-Жан-ле-Контань, чтобы провести день в трактире, хозяин которого отменно жарил гусей. Это сообщила ему одна цыганка.

- Я ему ворожила, - добавила она, - и он сам мне это сказал.

- И что же ты ему наворожила?

- Он проживет до ста лет, если переживет эту неделю. "Сегодня Суббота ", подумал граф.

- А сколько с ним было его негодяев? - спросил он.

- Да человек двадцать вооруженных.

Граф снял с шеи золотую цепь и отдал цыганке, поблагодарив её. Та протянула руку поскакавшему было прочь графу и крикнула вслед:

- Пошли, Господи, тебе удачу!

Услыхав это, граф повернулся к ней и подозвал:

- Черт возьми, кто же лучше тебя это знает?

Он протянул ей руку. Цыганка схватила её и стала внимательно рассматривать. Джузеппе глядел на неё со страхом, Франц с усмешкой. На лице цыганки показалось волнение.

- Странная штука, - произнесла она, на руке дворянина те же знаки, что и у утреннего разбойника.

- Какие знаки?

- Что проживешь долго, если доживешь до завтра.

"Вот оно, предчувствие", подумал он. "Похоже, оно сбывается".

Помолчав, он обратился к цыганке:

- Значит, надо пережить один день, всего один?

- Да, но чтобы молния сразила дуб, достаточно одной секунды.

- На то Божья воля!

Цыганка молча смотрела на него.

Граф молча кивнул цыганке и тронул коня.

Подъезжая к Ошскому собору, он остановился и обратился к своим слугам:

- Что же, молодцы, скажите, очень дорожите жизнью?

Франц пожал плечами, потом произнес:

- В мои-то пятьдесят, что стукнули два с лишним года назад? Пять-шесть кружек, и я готов. Три цыпленка, и я отяжелел. Что за жизнь! Надоело!

- А ты, Джузеппе?

- Да так же, как и он, - ответил тот. - Вот перед ночлегом хорошенькая девочка наливала мне стакан. Улыбнулась. Зубки, как у котенка. А я... выпил и заснул, положив локти на стол... Совсем не стало во мне мужчины.

- Так, понятно. Значит согласны идти туда, откуда не возвращаются?

- Куда вы, туда и мы. Правда, Франц?

- Еще бы!

- Тогда оба готовьтесь ко всему. Если граф Монтестрюк указывает место, где умирают, он скачет туда впереди всех.

- И мы едем... - Джузеппе с серьезным видом взглянул на господина. Схватить барона Саккаро. Он будет в трактире со своими бандитами.

- Их, кажется, двадцать? - спросил Франц.

- Ты боишься?

- Нет, но это знать надо.

- Конечно, либо мы его убьем, либо он нас спровадит на тот свет.

- Что я тебе говорил? - тихо произнес Джузеппе Францу.

Затем, обратясь к графу, и приняв беззаботный вид, он продолжил:

- Тот свет, говорите? Но там, как я слышал, лучше чем здесь. А тогда, может, я там и не усну при виде хорошенькой девушки, как в прошлый раз.

Граф улыбнулся.

- Говорят, что если чего страстно желать, то наверняка сбудется.

- Надеюсь, что там все так и будет. А здесь мне уже терять нечего. - И Джузеппе влез на коня, насвистывая веселую неаполитанскую песенку.

Все трое, по предложению графа, проверили оружие и пустились по дороге дальше. Приближаясь к деревне Сен-Жан-ле Контань, они услыхали шум. По полям с криком бежали дети и женщины, явно стараясь покинуть деревню.

- Значит, он ещё не убрался отсюда, - произнес граф.

Он остановил шедшую из деревни старуху и спросил, в чем дело.

- Сам дьявол напал на нас, - ответила та.

- То-есть, барон. Понятно. Что же он делает?

- Все, что нельзя делать добрый господин. Сначала они все пришли в трактир и завалились спать. Но когда встали, выпили по несколько бутылок и стали настоящими язычниками.

- Они, значит, опьянели?