Амеде Ашар - Плащ и шпага

Уверенность Брискетты поразила Югэ.

- Хорошо! - отвечал он. - Но как же я узнаю, что вам удалось?

- Будьте здесь завтра, в этот же час.

- Как! Уж и завтра?

- А зачем же откладывать?

- Значит, у вас есть волшебная палочка феи?

- Почти.

На этом последнем слове Брискетта его оставила, а Югэ, разумеется ни слова не сказал графу де Колиньи о том, что произошло между ним и хорошенькой девочкой из Оша, встреченной им в Фонтенбло. Он сам вполне доверял умению Брискетты, и боялся, чтобы другие не осмеяли этого доверия, объяснить которое он и сам не мог убедительно.

Как и накануне, он с нетерпением пришел немного раньше назначенного часа. Вскоре он издали завидел Брискетту: она скользила вдоль шпалер и лишь только подбежала к нему, поднялась на цыпочки и шепнула ему на ухо.

- Готово!

- Как! С первого же раза! Но это похоже на чудо!

- А вас это удивляет? Дела всегда так делаются, когда я в них вмешиваюсь. Но прежде всего, пока я стану рассказывать о предпринятых мною действиях, у меня есть к вам просьба. Мне как то неловко говорить тебе, мой милый Югэ, "вы", позвольте мне говорить вам "ты".

- Говори.

- Вот это называется - ответ! Ну, мой друг, маркиз де Сент-Эллис тебя представил очень плохо, все равно, как бы и не представил вовсе.

- Что же он сказал такое?

- Он поклялся графине, что она тебя ослепила своей красотой, и что ты сейчас вот испустишь дух, если она не позволит обожать её вблизи.

- Нашел дурака!

- Глупо, мой бедный Югэ, непроходимо глупо! Графине уж просто надоели все эти ослепления, ведь она давно знает, что она - светило. Все придворные поэты клянутся ей в этом великолепными рифмами и тысячи просителей давно уж это доказали ей окончательно. Знаешь ли, что она говорила мне сегодня утром?

- Тебе?

- Мне, Брискетта.

- Вот забавно!

- Слушай прежде, а удивляться будешь после. Ах, моя милая, говорила она мне, какая скука! Какой-то кузен из Арманьяка хочет представить мне своего друга, провинциала... Что тут делать?

- А ты что отвечала?

- Надо прогнать его, графиня, и немедленно. Провинциал! У вас и без того их довольно. А потом я прибавила равнодушным тоном: а как его зовут, этого провинциала, которым вас хотят наградить, графиня?

- Граф де Монтестрюк, кажется, - отвечала она.

- Ах, графиня! - вскричала я, сложив руки. - Избави вас Бог когда-нибудь принимать его! Совсем нехороший человек - влюбленный, который только и делает, что вздыхает и сочиняет сонеты для своей красавицы. Рыцарь Круглого стола, герой верности!

- Что ты говоришь, Брискетта? - вскричала она.

- Истину, графиня, святую истину. Хоть бы все принцессы осаждали его своими сладкими улыбками, он на все будет отвечать одними дерзостями. Да и не знаю, заметит ли он вообще эти улыбки?

- Значит, просто - сам Амадис Гальский?

- Почти что так. Он никогда не обманет ту, которую любит, он сочтет за измену обратиться с самой невинной любезностью к другой женщине.

- А известно, кого он любит? - спросила она с легким оттенком неудовольствия.

- Никто и не подозревает... Глубочайшая тайна! Герцогини де Креки, де Сент-Альбан, де Шон... и сколько ещё других пробовали отвлечь его от его божества. Все напрасно, все их усилия пропали даром!

- Бог знает, что ты выдумываешь, Брискетта, - сказал Югэ.

- Подожди! Ты увидишь, что наши знатные дамы не так глупы. Как только я кончила эту тираду, графиня де Суассон нагнулась к зеркалу...

- После твоих рассказов мне почти хочется узнать его. Человек, так искренно влюбленный и сохраняющий такую фантастическую верность той, которую любит - ведь это большая редкость. Я, пожалуй, приму этого оригинала.

- А я именно на это и рассчитывала, Югэ... Разве когда-нибудь женщина могла устоять против любопытства, да ещё когда есть угроза её самолюбию!

- А когда, ты думаешь, прекрасная графиня даст мне аудиенцию? спросил Югэ, не удержавшись от смеха.

- Наверно скоро. Завтра, а, может быть, и сегодня же вечером.

- Ты думаешь?

- Она попалась на удочку, говорю я тебе. Пропади я пропадом, если её не мучает нетерпение испытать силу своих прелестей перед твоей неприступностью!

Брискетта отодвинула свое хорошенькое личико на вершок от лица Югэ.

- Сознайся сам, - продолжала она, - что для такой неопытной девушки я, право, недурно вела твои дела.

- Сознаюсь охотно.

- Но теперь не выдай же меня, ради Бога! Постарайся получше разыграть роль влюбленного.

- Это будет мне легко, - возразил Югэ с глубоким вздохом, - потому что ничто не заставит меня забыть ту, чей образ наполняет мое сердце.

- Что такое?

- Я говорю, что мне достаточно говорить просто и непринужденно, чтобы оставаться верным своей роли. Да! Твои рекомендации очень облегчат мне эту роль!

- Ты влюблен... искренно?

- Увы! Да.

- А! Изменник! И ты ничего не говорил об этом?

- Но судя по тому, как ты об этом говорила, я думал ты и сама знаешь.

- А кого это, позвольте узнать, вы так пламенно обожаете?

- Графиня де Монлюсон.

- Крестницу короля! Черт возьми! Граф де Монтестрюк вы высоко целите!

- Я только послушался твоего совета, Брискетта.

- В самом деле так, - продолжала она, рассмеявшись. Прости мне минуту неудовольствия при вести, что у тебя в сердце уже не я! Но теперь, когда её сиятельство обергофмейстерина королевы в таком именно расположении духа, в какое мне хотелось привести её, смотри - не поддавайся, ради Бога, стой крепко!

- Против чего?

- Как! Так молод еще, а при дворе! Но, дружок, ведь ты запретный плод для Олимпии! Понимаешь? Что ты такое в эту минуту, как не яблоко о двух ногах и без перьев. Зазевайся только - и тебя съедят живым.

- Ты меня пугаешь. И для этого ты так проворно взялась провести меня в рай?

- Иди теперь, и да руководит тобой сам дьявол!

Брискетта хотела уйти, Югэ удержал её и спросил:

- Ты забыла мне сказать, что ты здесь делаешь и чем ты считаешься при графине де Суассон?

Брискетта встала и отвечала важным тоном:

- Я состою при особе её сиятельства. Ты имеешь честь видеть перед собой её первую горничную, её доверенную горничную. - И, присевши низко, продолжала: - к вашим услугам, граф!

Все устроилось, как говорила Брискетта.

Она передала Югэ записку, в которой его извещали, что он будет принят в тот же вечер на игре у королевы, где он будет иметь честь представиться обергофмейстерине её величества. Маркиз де Сент-Эллис должен был только позвать его. Остальное пойдет само собой.

В назначанный час Монтестрюк явился на прием у королевы. Сперва он преклонился по всем правилам придворного этикета перед её королевским величеством, а вслед за тем Сент-Эллис подвел его к обергофмейстерине.

- Граф де Шарполь желает иметь честь быть вам представленным, графиня, - сказал он.