Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

- Нет, не нужно, - прошептал ребенок, - эта женщина мне желает добра.

И, приникнув губами к кружке, он выпил лекарство.

К вечеру ребенок спокойно заснул, его дыхание стало спокойным, и к утру его состояние намного улучшилось. Проснувшись, он увидел Адриен, сидевшую у изголовья кровати. Мальчик схватил её за руку:

- Мне приснилось, что меня обнимает моя мама, и она была похожа на вас!

Охотник приподнялся, обеспокоенный. Адриен посмотрела на него с нежностью:

- Бог будет милостив, ваш ребенок выздоровеет, - произнесла она с улыбкой.

Ребенок снова заснул, держа девушку за руку.

Все это происходило в тот момент, когда посланник Жана де Верта достиг своего лагеря, и возобновилось сражение.

Битва продолжалась до вечера. Время от времени пуля ударяла о крышу домика. Диана осторожно вышла, чтобы посмотреть на происходящее вокруг. Два огромных темных облака поднимались с обеих сторон над деревней, изредка освещаемые вспышками огней. В амбар, стоящий поблизости, солдаты сносили раненых.

- Прощай, - говорил раненый тому, кто его нес.

- Прощай, - отвечал ему товарищ и возвращался на поле боя.

Увидев эту картину, Адриен и Диана поспешили к раненым, чтобы оказать им посильную помощь.

Но иногда они уже не могли им ничего дать, кроме причастия.

Наступила ночь, атаки имперцев стали менее частыми. Чувствовалось, что они уже выдохлись. Потери были большими с обеих сторон. Передний фронт несколько раз менял свои позиции, и Вольрас вынужден был постоянно подтягивать новые резервы, на смену погибших.

Г-н де ла Герш проехал по всем постам и везде он находил мужество и смелость. Но теперь ни месье Арранд, ни кто-либо другой не говорил: "Кто знает?"

- Нужно прикинуть, сколько ещё мы сможем продержаться, - воскликнул Коллонж при виде г-на де ла Герш. - Если каждые двадцать четыре часа мы теряем тридцать человек, сколько же нужно времени, чтобы погиб последний?

- Я не силен в арифметике, - отвечал, улыбаясь Сан-Паер.

Настал час тяжелых испытаний; самые молодые и горячие головы склонялись перед трудностями. Солдаты в минуты передышки мечтали о далекой родине, которую, быть может, не увидят больше, о тех, кого любили, и голоса которых больше не услышат. Скупые слезы катились по щекам, и припев знакомой песни изредка прерывал тишину ночи.

Неутомимый Магнус не уставал каждый раз после сражения обходить окрестные заросли, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь проход, но везде тянулись непроходимые топи и болота.

Возвратясь, с очередного обхода, Магнус подошел к г-ну де ла Гершу и проронил, опустив голову:

- Бог всему хозяин.

Один Рено сохранял видимость спокойствия.

Сражение утихло. Рено поспешил к Диане и забыл обо всем. Когда она напомнила об их тяжелом положении, он улыбнулся:

- Боже правый, моя дорогая, неужели вы думаете, что я приехал из Ла-Рошели, чтобы трепетать перед германцами?

Но при первых пушечных выстрелах г-н де Шофонтен возвратился на свой пост и больше не покидал его.

Все проходило также, как в тот день, когда посланник Жана де Верта предложил им сдаться; но на третий день, к удивлению французов, утреннего грома пушек не раздалось.

Рено заметил с иронией:

- Имперцы приберегают свою музыку для того, чтобы приветствовать солнце.

Но вот уже и солнце взошло, а в лагере имперцев стояла тишина.

Нетерпение овладело Магнусом и Каркефу. Каждый со своей стороны, они выскользнули из лагеря.

Все вражеские часовые были на местах. Вдалеке они заметили Жана де Верта, верхом на лошади, объезжавшего свои посты. Рядом с ним была мадам д`Игомер. Они о чем-то беседовали.

- Вот что не сулит ничего хорошего, - подумал Магнус.

Белая ракета взмыла вверх со стороны равнины, ракета красного цвета ответила со стороны холмов.

Магнус возвратился в расположение своих войск. Г-н де ла Герш ожидал его донесения. Там же был и Каркефу, отдававший распоряжения солдатам.

- Такое впечатление, что нас хотят взять измором, - предположил Магнус.

- Сеньоры, - ответил Каркефу, - пока битва прекратилась, мы можем позавтракать.

Для Каркефу это был вопрос, который требовал разрешения. У него сложилось свое мнение насчет съестных припасов в деревне. Все, что можно было найти из провизии, было надежно спрятано. Казалось, все запасы должны были давно кончиться. Но этого не происходило. Наоборот, в деревне наблюдалось что-то вроде чуда. Драгуны, рыщущие повсюду в поисках еды, были удивлены огромным количеством кур, появившихся на птичьих дворах. Быки и коровы спокойно паслись, привязанные веревками.

- Это какое-то чудо размножения, - удивлялся Каркефу. А чудо это проистекало из того, что Магнус хорошо выполнял приказы своего командира: полный кошелек Магнуса был готов оплатить все золотыми монетами. Деревня из бедной постепенно превращалась в процветающую.

Каркефу, успокоившись, занялся живностью. Более крупный скот он отбирал в сторону. К полудню, когда пиршество было в самом разгаре, выстрелов пушек ещё не было слышно.

Магнус решил проверить болото со всех сторон, следуя то пешком, то на лошади. Но, несмотря на все старания, пересечь болото ему так и не удалось. Вернувшись в лагерь и падая от усталости, Магнус решил передохнуть.

Наступил вечер. Ни единой пули не обрушилось на деревню.

Драгуны ужинали, молодые солдаты беседовали между собой, пожилые озабоченно молчали.

Неизвестность казалась им более тяжелым испытанием, чем предстоящая битва.

Г-н де ла Герш понимал, что как бы ни были обильны запасы в деревне, они когда-нибудь кончатся, и нельзя было думать о том, чтобы их каким-то образом пополнить.

Драгуны спокойно отдыхали, завернувшись в плащи; каждый из них про себя обращался к Франции. Вдалеке, в сумерках, горели огни, зажженные людьми Жана де Верта вокруг его лагеря. Снова белая ракета взвилась в воздух с правой стороны; две красные ракеты ответили ей с левой.

- Завтра мы узнаем, что это означает, и когда мы это узнаем, смерть будет перед нами.

Когда ночь опустилась перед деревней, Арман-Луи приказал своим солдатам усилить охрану передних постов и отправился с м-ль де Сувини.

Он нашел её, играющей с ребенком охотника; лихорадка уже прекратилась, отец, усевшись в углу, смотрел по очереди то на иностранку, то на малыша. Умиротворение читалось в его взгляде. Смех ребенка слышался то и дело и, казалось, наполнял дом радостью.

Охотник благоговейно приложил край платья Адриен к своим губам. Заметив Арман-Луи, он решил удалиться.

- Итак, какие новости? - спросила де ла Герша м-ль де Сувини, усадив ребенка на колени.

- Я полагаю, что враг выдохся и собирает силы для новой битвы, отвечал де ла Герш, давая понять, что он не желает больше говорить о неприятностях.