Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем

- Если вы будете косить здесь, - улыбнулся он, - извольте присылать ваших косарей ко мне!

Капитан Якобус вставил ногу в стремя.

- В самом деле, - сказал он. - Можно будет при случае использовать тебя, тебе же помогая. Как тебя зовут?

- Мэтр Инносент, или Простодушный, к вашим услугам. Капитан вздохнул более спокойно, когда почувствовал под собой хорошую лошадь, шпагу на боку и кинжал за поясом. Но те же мысли не давали ему покоя:

- Авантюрист - против короля! Один человек - против целой армии!.. Трудная борьба... - проговорил он.

Вдали на равнине он увидел дымы шведского лагеря. Неожиданно вспомнив что-то, он загорелся идеей.

- Но я же не одинок! Некто может прийти мне на помощь! И у него есть имя, есть чин! - обрадовано произнес он.

И, пришпорив лошадь, он поскакал в направлении имперского лагеря.

После часа бешенной скачки остановил окрик австрийского часового.

- Иисус и Мария! - крикнул он.

Услышав пароль императорской армии, часовой поставил на место свой мушкет, и капитан Якобус пересек линию, где развевалось знамя Габсбургского Дома.

В этот момент как раз проходил мимо адъютант генерала Торквато Конти. Капитан Якобус просил его, не видел ли он в императорском лагере герцога Левенбурга.

- Не видел, - улыбнулся адъютант.

Несколько минут капитан раздумывал, держа руку на взмыленном загривке своей лошади.

- Как вы думаете, приедет он сегодня? - спросил он.

- Может, сегодня, а может быть, завтра. Никогда толком не знаешь, где и чем занят господин герцог Левенбург. Только генерал Торквато Конти смог бы вам ответить наверняка; но генерал так просто не скажет, и если вам нечего передать от герцога, он, конечно же промолчит.

Якобус повернул поводья. Возвращаться в Шведский лагерь ему было опасно, а он хотел любой ценой увидеть герцога Франсуа-Альберта Левенбурга, но если он потеряет такой шанс, где он ещё найдет его? Впрочем, вряд ли все знали капитана Якобуса в Шведской армии. Когда он доберется до аванпостов, наступит ночь, и он сможет легко спрятать свое лицо; он не раз уже в своей жизни рисковал ещё больше и по мене серьезным причинам.

Лошадь капитана снова преодолела расстояние, которое разделяло две армии. На окрик часового он ответил паролем Густава-Адольфа: "С нами Бог!" и смело вошел в оцепление, где утром этого же дня он едва не лишился жизни.

Как он и рассчитал, уже наступила ночь. Капитан подъехал на своей взмыленной лошади к артиллерийскому офицеру, лицо которого ему было незнакомо.

- У меня важная депеша для господина герцога де Левенбурга, обратился он к офицеру. - Где я могу найти его?

Концом своего хлыста офицер указал ему на большой шатер, двухвостный флаг над которым развевался в одной из оконечностей лагеря.

- Торопитесь! - сказал он. - Возможно утром герцог уедет.

- Ах, спасибо! Я прибыл вовремя! - ответил капитан.

32.

Объявление войны

Несколько мгновений спустя капитан Якобус был уже у шатра, на который указал ему хлыстом офицер, и, выкрикнув свое имя оруженосцу, дежурившему перед входом, вошел к герцогу.

- Пусть все выйдут, сударь. Нам надо поговорить наедине, - сказал капитан, сбросив с головы шляпу.

Выражение его лица было при этом такое, что герцог Франсуа-Альберт без возражений распорядился, чтобы оруженосец вышел и никого не впускал к нему.

Герцог Левенбург был красивым молодым человеком, высоким и хорошо сложенным, с выразительным надменным лицом, в чертах которого, в улыбке, взгляде улавливались некие беспокойство и настороженность, присущее породе кошачьих зверей всегда с недремлющим оком и навостренным ухом.

Он был привлекателен и отталкивающ одновременно: его либо любили с первого взгляда, либо сразу испытывали к нему необъяснимую неприязнь.

В нем было нечто магнетическое и притягательное.

Капитан снял перчатки и положил свою тяжелую шпагу на стол, как человек, удобно устраивающийся для долгого разговора. Герцог не спешил задавать ему вопросы, молча следил за всеми его движениями, не пропуская ни единого.

- А теперь объяснимся! - вдруг заговорил капитан.

Герцог Франсуа-Альберт не ответил: он ждал.

- Сударь, вы ненавидите короля Густава-Адольфа, вашего друга, продолжал капитан.

- Я?! - вскричал герцог, бледнея от ужаса.

- Вы. И все дело в том, что больше всего на свете вы желаете видеть его мертвым.

Герцог огляделся вокруг, как если бы боялся увидеть неожиданно появившегося в шатре самого короля.

- Ах, замолчите! - прошептал он. - Разве я не жил и не вырос рядом с королем? Такие слова здесь, когда множество шведских ушей могут нас услышать!

- Нас никто не слышит, здесь все спит! Итак, мы можем заговорить.

Капитан отодвинул ногой табурет, на котором сидел, и порывисто прошелся, глядя на бледного герцога:

- Надо ли, чтобы я доказывал, что знаю, с кем говорю, сударь? спросил он. - Слушайте, что я кажу.

И четко с расстановкой, он продолжал:

- Я знаю, что с королем Густавом-Адольфом вы были товарищами детских игр. Вместе с ним вы участвовали в забавах, и вас видели в доме его матери так же часто, как наследника трона. Мне говорили, что у вас было одно и то же оружие и те же лошади. Все, кто видел вас мимоходом, могли подумать, что вы братья, но однажды вы достигли самых нежных и самых близких отношений с ним, чему многие завидовали, и вдруг рука короля неожиданно ударила вас по щеке... Это правда?

Герцог только что достал платок и теребил его в пальцах, не отвечая.

- Рассказывают еще, - продолжал капитан Якобус, что позже, по настоянию матери, молодой король в знак примирения щедро осыпал вас льстивыми ласками. Но это оскорбление - вы сохранили его на щеке, глухой звук этой пощечины ещё звучит у вас глубоко в сердце, след её не стерся. Да и сейчас, когда я говорю вам об этом, краска стыда и гнева вспыхнула на вашем лице!

- Ах, эта пощечина! - тихо проговорил герцог.

Но, сделав вдруг над собой невероятное усилие, он сказал переменившимся голосом:

- Я был тогда почти ребенком, и король тоже.

- Да, ребенком, который носил шпагу! Но тот был наследником короля - и потому вы её не обнажили!

- Ах, замолчи! Чего ты хочешь? Чего ты добиваешься, говоря мне все это?

- А позже (вы увидите, сударь, что я прекрасно знаю все), когда вы достигли возраста взрослого человека, разве вы не решили придать более ослепительный блеск вашему роду, из которого произошли, женившись на принцессе Бранденбургского Дома?

- Кто сказал тебе это?

- А как вы думаете, что остается делать капитану, странствующему по миру в поисках приключений, если не разгадывать тайны вельмож, которые его используют? Я расспрашиваю, слушаю и узнаю. Ну так вот, искренне или нет, но вы были влюблены в принцессу Элеонору, дочь курфюрста Гийома; но вот появились послы шведского короля, и от его имени попросили руку этой принцессы, а вы, герцог Левенбург, вернулись в свои замки с разбитым сердцем и с пустыми руками! И ваше высочество увидело рядом с ней того же человека, который вам дал пощечину, монсеньор. Верно?