Игорь Фроянов - Города-государства Древней Руси

То, что избрание князей было делом обычным и прочно укоренилось в сознании людей того времени свидетельствует и процедура ряда, который должен был заключаться между князем и городской общиной. Подробно эта процедура описана при освещении событий 1146–1147 гг. Есть в летописи и другие примеры. Когда в 1169 г. после смерти Ростислава киевляне пригласили на княжение Мстислава Изяславича, прибывший князь «възма ряд с братьею, и с дружиною, и с кияны» {133} . Вскоре, однако, он вынужден был уйти из Киева. По возвращении в 1172 г. на киевский стол ему пришлось вновь «взять ряд» с киевлянами {134} .

Не заключить ряд, не обговорить с городской общиной всех условий княжения было в те времена делом противоестественным. Замечателен в этом смысле эпизод, описанный в летописи под 1154 г. Князь Ростислав, находясь в походе против Юрия, узнал о смерти своего соправителя и дяди Вячеслава.

Ростислав вернулся в Киев, роздал имущество монастырям, церквам и нищим и вновь устремился к ратным подвигам {135} . Он прибыл «в полкы своя» и «нача думати с Святославом Всеволодовичем и с Мстиславом со Изяславичем, с сыновцем своим, и с мужи своими», предложив им предварительно поход на Чернигов. Мужи же встретили это предложение с нескрываемой тревогой и даже «боряняхуть ему поити Чернигову». Они предостерегали Ростислава: «…бог поял строя твоего Вячеслава, а ты ся еси еще с людми Киеве не утвердил, а поеди лепле в Киев, же с людми утвердися…» {136} Ростислав не внял совету мужей и горько за это поплатился.

Как видим, в основе социально-политической организации киевской волости лежала непосредственная демократия, при которой за народными массами оставалось решающее слово. Демос мог играть такую роль, опираясь не только па налаженный вечевой механизм, но и на сильную военную организацию.

В течение XII — начала XIII вв. полки воев, именуемые в летописи «киянами», играют ведущую роль во внешних войнах. Только в битве на Калке киевлян пало более 10 тыс. {137} .

Киевские вои определяют исход и межкняжеских столкновений. Возвращаясь к событиям 1146–1147 гг., вспомним, что Игорь был разбит Изяславом Мстиславичем именно по той причине, что киевское войско изменило ему, перейдя под «стяг» Изяслава {138} . Не менее красноречив и другой эпизод, произошедший с тем же Изяславом Мстиславичем, когда он уговаривал киевлян идти с ним на Юрия и Ольговичей: «Кыяном же не хотящим, глаголющим: „Мирися, княже. Мы не идем“. Он же рече, ако мир будеть, пойдете со мною, ать ми ся будет добро от силы мирити, и придоша кыяне» {139} . Это значит, что шансы заключить выгодно мир имел тот князь, за которым шла масса воев. В спешке покинув поле боя, «кыяне», «переяславцы» и «поршане» определили поражение Изяслава {140} .

Симптоматичны и дальнейшие события. Как выяснилось, Изяслав без военной помощи киевских воев не мог удержаться в городе. Но и Юрий без нее чувствовал неуверенность. Вот почему он, опасаясь «кыян» («зане имеють перевет ко Изяславу и брату его») решил подобру-поздорову убраться из Киева {141} . Количество этих примеров можно было бы умножить {142} .

Необходимо подчеркнуть, что вооруженные «кияне», составлявшие пешую и конную рать {143} , отнюдь не представляли неорганизованную массу. Бросается в глаза самостоятельный характер воинского контингента городской общины. Так, во время похода на Литву 1132 г. видим «киян» Не с князем Мстиславом, а идущими «по нем особе» {144} . Самостоятельно действует киевский полк в событиях 1146 г.: «Кияне же особно сташа в Олговы могылы многое множьство стоящим же еще полком межи собою» {145} . О самостоятельности городского ополчения свидетельствует и то, что народное войско нередко собиралось в поход не по княжескому повелению, а по своему усмотрению. Когда Изяслав Мстиславич приглашал «кыян» идти с ним воевать против Юрия Долгорукого, они отвечали: «Княже, ти ся на нас не гневай, не можем на Володимире племя руки въздаяти, оня на Олговичи, хотя и с детми» {146} .

Решение веча о выступлении в поход было обязательным для всех. Наглядное тому доказательство — летописная запись под 1151 г. о киевлянах, которые «рекоша Вячьславу и Изяславу, и Ростиславу, ать же поидуть все (воевать с Юрием. — Авт. ) како можеть и хлуд в руци взяти пакы, ли хто не поидеть, нам же и дай, ать мы сами побьемы» {147} .

Под углом зрения самостоятельности земских вооруженных сил необходимо рассматривать упоминаемые в летописи военные события, при описании которых князья и их «мужи» либо вовсе не принимаются во внимание, либо им отводится сугубо подсобная роль. Под 1134 г. новгородский летописец сообщает о том, что «раздьрася вся земля Руськая» {148} . В следующем 1135 г. «ходи Мирослав посадник из Новагорода мирить кыян с церниговцы, и приде, не успев ницто же: сильно бо възмялася вся земля Русская» {149} . Далее в летописи читаем о том, что князь киевский Ярополк «к собе зваше повъгородце, а церниговьскыи князь к собе; и бишася, и поможе бог Олговицю с церниговчи, и многы кыяне исеце, а другые изма руками» {150} . Летописец мыслит киевлян и черниговцев как самостоятельные военно-политические союзы, отстаивающие собственные интересы. И хотя тут князья все-таки фигурируют, они сдвинуты как бы на второй план, а на переднем крае стоят «кыяне» и «черниговцы».

О том, что все дело было именно в киевлянах и черниговцах, говорит соседняя летописная справка, согласно которой после посадника Мирослава тогда же в 1135 г. ходил «в Русь архиепископ Нифонт с лучьшими мужи и заста кыяны с церниговьци стояце противу собе, и множьство вои; и божиею волею съмиришася» {151} .

В нашем распоряжении есть и другие аналогичные факты. Так, в 1137 г. у новгородцев «не бе мира» ни с псковичами, ни с суздальцами, ни со смольнянами, ни с полочанами, ни с киевлянами {152} . В 1145 г. «ходиша же и из Новагорода помочье кыяном, с воеводою Неревином, и воротишася с любъвью» {153} . Во всех этих сценах главную роль играют массы киевлян.

Об упорядоченности воинских сил киевской городской общины свидетельствует и наличие земских военачальников. Источники сообщают нам о командирах-воеводах, не принадлежавших непосредственно к княжескому окружению. К ним надо отнести воеводу Коснячко, имя которого фигурирует в летописи под 1068 г. {154} Сделать это позволяет отсутствие Коснячко среди «мужей», окружавших Изяслава в момент его «прений» с толпой «людей киевских» на княжеском дворе {155} . Наряду с воеводами киевское народное ополчение возглавляли тысяцкие. При этом, если должность воеводы была временной, обусловленной военной ситуацией, то должность тысяцкого — постоянной. Тысячу «держат»: «воеводство держащю кыевская тысяща Яневи» {156} , «воеводьство тогда держащю тысящая кыевскыя Ивану Славновичю» {157} , «держи ты тысячю, как ей у брата моего держал» {158} . Формула «держать» тысячу указывает на постоянный характер должности тысяцкого, с одной стороны, и на весьма высокий социальный статус его — с другой. Действительно, тысяцкий играл важную роль в административном управлении города-государства. Не случайно Русская Правда составлялась при непосредственном участии тысяцких как представителей городских общин {159} .