Мамед Ордубади - Меч и перо

Хюсамеддин сокрушенно покачал головой.

- Все обстоит гораздо сложнее, чем думает мелеке. Запутанный узел не так-то просто развязать. Мне известно, что мелеке хотела стать женой султана Тогрула, однако ее мечты не сбылись. Впрочем, если бы она даже и вышла замуж за Тогрула, это ничего не дало бы ей, ибо Тогрул никогда не лишил бы своего сына Мелик-шаха прав на престол и не провозгласил бы сына мелеке Гютлюг-Инанча велиахадом. Дело решилось само-собой после того, как Кызыл-Арслан захватил Хамадан и арестовал Тогрула. Мне известно также, что мелеке начала добиваться от Кызыл-Арслана того же, чего она добивалась от Тогрула. Однако и этим мечтам мелеке не суждено было сбыться. Кызыл-Арслан не захотел сделать ее своей женой и провозгласить ее сына велиахдом вместо любимого народом Абубекра. Знаю, после того, как Кызыл-Арслан будет убит, вы опять начнете заигрывать с Тогрулом, а на мою долю выпадет лишь ответственность за убийство двух великих хекмдаров. Я по праву заслужу проклятие истории и народов Востока! Было бы лучше, если бы мелеке оставила меня в покое. Лучшие годы моей жизни погребены под обломками несбывшихся мечтаний и грез. Мне уже исполнилось сорок пять лет, но не исполнилось ни одно из моих желаний. Необъятны просторы моей родины, но куда мне податься? В какое бы государство я ни приехал, меня и мой меч будут принуждать к предательству против моей родины. И в этом виноват лишь я один, ибо я действительно предатель! А все потому, что я поверил мелеке. Я не знал, что ее любовь лжива и неискренна.

Гатиба спокойно слушала Хюсамеддина, не перебивая. Когда он умолк, она сказала:

- Чтобы суметь открыть дверь счастья, надо быть не только энергичным, но также терпеливым и стойким. Если бы я поступала так, как думаешь ты, если бы я торопилась выполнять твои желания, мы бы давно погибли оба. Как я могу при жизни двух хекмдаров выйти замуж за убийцу моего мужа?! Что мы получили бы от этого союза, кроме позора и гибели? Отвечай мне, я спрашиваю тебя, что бы мы делали? Будь я простая, смертная

женщина, все было бы просто, мы бы не знали никаких затруднений. Или ты забыл, кто я? Пока не изменились обстоятельства, думать о счастье - значит предаваться несбыточным мечтаниям. А мечтаниями да пожеланиями счастья не добиться. Ты называешь мою любовь лживой и неискренней? Неблагодарный! Мелеке большого государства отдает ему свои губы и сердце, а он называет ее любовь лживой и неискренней! Это ли не подлость? Это ли не измена? Умные люди должны добиваться от любви счастья, а ты хочешь получить от нее позор и погибель! Ну, признай же правоту моих слов!

Хюсамеддин потупил глаза.

-- Признаю, мелеке.

Далеко за полночь Гатиба прощалась с Хюсамеддином на пороге своей комнаты.

- Жизнь моя, - сказала она.- Мы с тобой преодолели большую часть пути, ведущего к нашему счастью. Крепись, надо во что бы то ни стало достичь цели!

Хюсамеддин привлек к себе Гатибу и жадно поцеловал в губы.

- Мы преодолеем этот путь до конца и обязательно достигнем цели!добавил он.Мелеке должна верить мне! - И он выскользнул за дверь.

Кызыл-Арслан устроил пир в честь гостей, прибывших из Ирака и Рея.

Все, кто был на пиру, дивились: уже давно хекмдар не был таким оживленным. Он без меры пил, читал стихи.

И лишь очень немногие чувствовали, что за этой внешней веселостью скрывается безысходная тоска.

Губы Кызыл-Арслана без конца шептали: "Приди, мой смертный час, жизнь извела меня!"

На скатерти перед ним стояла хрустальная ваза с алыми розами.

Взяв одну из них, он произнес рубай:

О роза, развлечение царей,

Тобою обнадежен соловей.

Растоптанная пьяною пятою,

Себя ты сгубишь красотой своей.

Затем, глядя из окна в сад и ни к кому не обращаясь, тихо заговорил:

- Ничто меня не веселит. Сейчас я вижу, что ни вино, ни беседы о прекрасном, ни эти розы не могут сами по себе доставить человеку радости, ибо прелесть всего этого человеческое сердце может ощущать лишь тогда, когда оно счастливо. Сердце, в котором живут жизнелюбие и радость, не знает печали, а печальное сердце, увы, никогда не познает радости. Эти красные розы, превратившись в раскаленные угли, обжигают меня своим

пламенем! Вон фиалки... Но они будто закутались в траурную чадру. А голос соловья звучит тоскливо и печально, словно стон осиротевшего младенца... Ветви плакучей ивы кажутся мне косами печальной Лейли, потерявшей своего возлюбленного Меджнуна. Нарцисс напоминает мне смертельно больного человека. Трепет крыльев бабочки - это дрожь угасающей души. Распустившаяся лилия кажется мне пастью дракона, готовой поглотить свою жертву. Вечерняя заря напоминает мне закат человеческой жизни. А листочки, гонимые вечерним ветром, кажутся мне людскими душами, покидающими жизнь, мчащимися в небытие. Струя фонтана - это кровь, которая вырывается из обезглавленного тела. Утки, плавающие в бассейне, тревожно кричат: "Смерть, смерть!" А эти кусты красных роз страшнее всего: они

напоминают мне ложе, залитое кровью!

Пир закончился поздно ночью. Гости удалились. Рабыни проводили падишаха в опочивальню.

На сердце Кызыл-Арслана по-прежнему лежал камень. Ни вино, ни пение рабынь, ни веселые танцы, ни шутливые разговоры не могли развеять его печаль.

Подойдя к своему ложу, он со вздохом сказал:

- Почему так тяжело на душе? Какая ужасная ночь!

Он лег, но тревожные мысли не давали ему заснуть.

"Один, совсем один! -думал он.- Вокруг враги, обманщики, лицемеры. С границ приходят тревожные вести. Столица превратилась в гнездо интриганов и заговорщиков!"

- Приди, мой смертный час, жизнь извела меня... - прошептал он снова, уже в который раз за вечер.

И вдруг чей-то мрачный голос ответил:

- Хекмдар, ваш смертный час пришел. Позвольте ему приступить к своим обязанностям!

Кызыл-Арслан вздрогнул и открыл глаза: перед ним стоял Хюсамеддин. Поняв, почему он здесь, падишах устало смежил веки и спокойно сказал:

- Приступай, палач.

Хюсамеддин несколько раз поднял и опустил свой меч.

Дворец Гатибы и дворец Кызыл-Арслапа облачились в траур.

Гатиба рыдала, разметав волосы по крышке черного гроба, в котором покоилось тело убитого падишаха.

На площади Атабека Мухаммеда сооружались в ряд сорок виселиц.

По городу ходили слухи, будто Кызыл-Арслан был убит по наущению Фахреддина и Алаэддина азербайджанцами, проживающими в Хамадане.

Когда тридцать девять безвинных азербайджанцев и дряхлый, восьмидесятилетний слуга Кызыл-Арслана были казнены, Гатиба, призвав к себе Хюсамеддина, приказала:

- Возьми сто всадников и, не теряя времени, скачи в крепость Кахран!

- Зачем? - удивился Хюсамеддин. - Сообщить Тогрулу о смерти брата?

- Да, во-первых, сообщить о смерти брата, а во-вторых, освободить его из-под стражи и с почестями доставить в столицу.