Сергей Максимов - Русские воинские традиции

– Я возьму!

Другой, который постарше:

– Ты бери, а я других поищу, которые до победы бьются!

Один ученик спросил наставника:

– Учитель, если бы я потерял желание что-либо делать, что бы вы посоветовали мне?

– Иди!

– А если бы я ослаб?

– Иди!

– Если бы я упал от слабости?

– Вставай и иди.

– Но ведь надо когда-то отдыхать?

– Отдохнул и иди! Без движения нет жизни. Те, кто отказался от своего пути, те, кто упал и не поднялся, те – мертвы!

«Стану я, раб Божий, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток, в восточную сторону, к Окиян-морю, и на том святом Окиян-море стоит стар мастер-Муж, и у того святого Окиян-моря сырой дуб крековастый, и рубит тот мастер муж своим булатным топором сырой дуб, и как с того сырого дуба щепа летит, тако же бы и от меня (имя рек) валился на сыру землю боец, добрый молодец, по всякий день и по всякий час. Аминь (трижды). И тем моим словам, ключ в море, замок на небе, от ныне и до века».

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Есть море Каменное.

На том море стоит каменный столп,

И на том столпе стоит каменный муж.

Высота его – от земли до небес,

Широта его – от Востока до Западу,

А той муж зяблет заповеди божии,

Воюет своим посухом железным,

И всякому железу и окладу, булату синему и красному,

И стрелам простим, и всякому оружию железному

И стрелам и пищал(ь) ным пулкам

Свинцовым и оловян(н) им, с(е) ребреним.

Медным и железным, и каменным,

И пушечным ядрам железним,

И всякому пушечному ядру,

Ни шаблею сечною, ни ножем разит,

Ни копием колот, никаким оружием не рушить мене,

Раба Божия (имя рек) и моих товарищов

Оружие 500 человек,

Не образить мене никакиам ратным оружием,

И как сковороднима ушима своима воротит за сковороду,

Так би воротилось от мене, раба Божия (имя рек)

И моих товарищев в заговорном оружии 530 человек,

По той же заповеди всякому железу звезды

К своей матери земле вернуться,

А древо вернулась бы в лес,

А перие в птицу, а птицу в небо.

От мене, раба Божия (имя рек),

И моих товарищов в заговорном оружии 530 человек,

И буде платья мое крипчайше шамина и панцыря,

И ковчега булатние,

Всегда ныне и присно, и во веки веков. Аминь .

Под морем под Хвалынским стоит медный дом,

А в том медном доме закован змей огненный,

А под змеем огненным лежит

Семипудовый ключ от княжева терема, Володимерова,

А в княжем тереме Володимеровом

Сокрыта сбруя богатырская

Богатырей Ноугордских, соратников молодеческих.

По Волге широкой, по крутым берегам

Плывет лебедь княжая со двора Княжева.

Поймаю я ту лебедь, поймаю, схватаю.

Ты, лебедь, полети к морю Хвалынскому,

Заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый,

Что ключ от княжеска(го) терема Володимерова.

Не моим крыльям долетать до моря Хвалынскаго,

Не м(е) му мечу расклевать змея огненнаго,

Не моим ногам дотащить ключ семипудовой.

Есть на Окияне на острове на Буяне ворон —

Всем воронам стар(ш) ый брат.

Он – долетит до мря Хвалынскаго,

Заклюет змея огненнаго,

Притащит ключ семипудовой,

А ворон посажен злою ведьмою Киевской.

Во лесу стоячем, во сыром бору —

Стоит избушка, ни шитая, ни крытая,

А в избушке живет злая ведьма киевская.

Пойду ли я во лес стоячий, во бор дремучий,

Взойду ли я в избушку к злой ведьме киевской.

Ты, злая ведьма киевская:

Вели своему ворону слетать под море Хвалынское,

В медной дом, заклевать змея огненнаго,

Достать семипудовый ключ.

Заупрямилась, захарачилась злая ведьма киевская

О своем вороне.

Не моей старости бродить до моря Окияна,

До острова до Буяна, до чернаго ворона.

Прикажи ты моим словам заповедным достать ворону

Тот семипудовый ключ.

Разбил ворон медный дом, заклевал змея огненнаго,

Достал семипудовый ключ.

Отпираю я тем ключом княжой терем Володимеров,

Достаю сбрую богатырскую

Богатырей Новгродских, сратников молодеческих.

В той сбруе не убьет меня —

Ни пищаль, ни стрелы, ни бойцы, ни борзы (верховые),

Ни татарская, ни казанская рать.

Заговариваю я – раба (такого-то) ратнаго человека,

Идущего на войну сим моим крепким заговором.

Чур слову конец, моему делу венец.

Завяжу я, раб (такой-то), по пяти узлов

Всякому стрельцу не мирному, не верному (вражьему)

На пищалях, луках и всяком ратном оружии.

Вы, узлы, заградите стрельцам все пути и дороги.

Замкните все пищали, опутайте все луки,

Положите все ратные оружия.

И стрельцы бы из пищалей меня не били,

Стрелы бы их до меня не долетали,

Все ратные орудия меня не побивали.

В моих узлах сила могуча змеиная сокрыта,

От змея двунадесят-главного,

Того змея страшного, что прилетел с Окиян-моря,

С острова Буяна, с медного дома, того змея,

Что убить двунадесятью богатырями

Под двунадесятью муромскими дубами.

В моих узлах зашиты злою мачехою змеиные головы.

Заговариваю я раба (такого-то) ратного человека,

Идущего на войну моим крепким заговором,

Крепко-накрепко.

В высоком терему, в понизовском, за рекою Волгою,

Стоит красна девица, стоит-покрашается,

Добрым людям похваляется, ратным делом красуется.

В правой руке держит пули свинцовыя,

В левой медныя, а в ногах каменныя.

Ты, красна девица, отбери оружия:

Турецкия, татарския, немецкия, черкасския,

Сусския, мордовския, всяких языков и сопостатов.

Заколоти ты своею невидимою силою ружья вражия.

Будут ли стрелять из ружья или из пули (пушки).

Были бы (остались бы) в пули (в стволе пушки).

Пошли бы эти пули во сыру землю, во чисто поле.

А был бы я на войне цел и невредим,

А была бы моя одежда крепче панциря.

Замыкаю свои приговорныя словеса замком,

А ключ кидаю в Окиан-море, под горюч камень Алатырь.