Петр Меркурьев-Мейерхольд - Сначала я был маленьким

После концертов мы много разговаривали. И надо сказать, Меркурьев умел высказывать критические замечания так, что над ними всегда задумываешься, но ни в коем случае на них не обижаешься. Нельзя было на него обижаться, ибо не было ему присуще чувство зависти. Был он благороден и доброжелателен. И, я бы сказал, совестлив.

Я очень жалею, что нет возможности посмотреть спектакль Театра имени Пушкина "Горе от ума" в постановке Н. С. Рашевской. К сожалению, телевидения тогда не было, поэтому спектакль не мог быть заснят на пленку. А между тем со всей ответственностью могу сказать, что лучшего Фамусова, чем тот, каким его сыграл Меркурьев, я не знаю. Он играл московского барина с легкостью. Его ухаживания за Лизой были лишены скабрезности. Он не занимался специально социальной стороной образа, не обличал своего героя, но создал образ из всех Фамусовых наиболее цельный, объемный, живой. До сих пор перед глазами стоит сцена, когда Фамусов со свечой, озираясь и пугаясь, идет по своему дому. Входит в комнату, где есть люди, сначала неподдельно пугается, а потом с облегчением и даже радостью восклицает: "Ба! Знакомые все лица!"

Каждый образ, созданный Василием Васильевичем,- живой человек и всегда значительный, объемный. Как здесь не сказать о его Прибыткове из "Последней жертвы" Островского. Исполнением этой роли Меркурьев буквально перевернул все привычные представления о Прибыткове - якобы "пауке". Нет! Это благородный купец, необыкновенно умный, достойный человек. И в такой трактовке образа Прибыткова, ценителя всего подлинного (вспомните его "я копий не покупаю-с"), совершенно по-другому воспринимается и Юлия Тугина. Она не идет на компромисс с совестью, а оценивает благородство Флора Федуловича, который, кстати, тоже полюбил не красотку-вдову, а настоящую, благородную душу. Здесь не могу не вспомнить о режиссере этого спектакля, моей соученице по мейерхольдовской школе, верной спутнице всей жизни Меркурьева - Ирине Мейерхольд. Видимо, это содружество и породило такой замечательный результат.

Еще об одном образе, созданном Меркурьевым, хотелось бы напомнить. Это Мальволио в "Двенадцатой ночи" Шекспира. Мне посчастливилось видеть разных исполнителей этой роли - и наших, и зарубежных. Видел я и Михаила Чехова, который играл смело, резко, играл гротескный образ. Но его Мальволио был злым. Мальволио Меркурьева, мне кажется, является образцом такого мастерства, когда если еще "чуть-чуть" - и будет гротеск, будет шарж, пародия. Но чувство меры у Меркурьева было поразительным! И он играет Мальволио так, что его жалеешь, смеешься над ним не со злобой.

О каждой роли Меркурьева можно сказать много слов восхищения, преклонения, уважения. Но об этом скажут театроведы - пусть они подытожат мнения и выражения любви всего народа. Я же хочу еще немного сказать о моем добром друге, замечательном, чутком человеке Василии Васильевиче Меркурьеве. Человек он был необычный, подчас неожиданный. Не терпел несправедливости к окружающим. Я вспоминаю случай, происшедший со мной. Когда я поступил в Малый театр, мы вскоре поехали на гастроли в Ленинград. Я тогда был уже достаточно популярен благодаря кино, но никаких званий не имел. Поэтому в афише Малого театра в ленинградских гастролях моя фамилия была напечатана в самом конце, перед перечислением артистов хора.

И вот в конце гастролей труппа театра выстроилась на сцене Театра имени Пушкина, и всем актерам были вручены цветы. Как-то получилось, что я остался без букета. Я вообще-то не большой любитель таких подношений, но здесь мне было обидно: всем вручили букеты, а мне нет. Да еще на глазах у всего театрального Ленинграда! И вдруг вижу, по проходу партера шагает огромная, важная фигура Меркурьева. Он поднимается на сцену и торжественно вручает мне маленький полевой цветочек (не помню: то ли незабудку, то ли ромашку). И - гром аплодисментов. У меня защекотало в горле, и я еле сдержал слезы. Чувство справедливости - тоже искусство. И его секретом владел Меркурьев.

Меркурьев был великий труженик. Некогда ему было заниматься интригами, да и не смог бы! Я знаю, как в послевоенные годы он нуждался. Семья огромная: трое своих детей, племянники, престарелая мама, еще какие-то родственники, жившие на его иждивении, да еще тот факт, что Ирина Всеволодовна в те годы не по своей воле не работала,- все это заставляло его летать по всей стране и зарабатывать деньги, но при этом - никогда не халтурить! Посмотрите любой меркурьевский эпизод - вы никогда не скажете, что он сыгран для денег. Увы, сейчас с таким нечасто встретишься. Возвращаться отовсюду Василий Васильевич старался через Москву, чтобы походить по "Мосфильму" и напроситься на пробы. И все это по крохам этот трудолюбивый скворец вез домой, чтобы накормить своих птенцов. Себе он отказывал во всем. В его квартире, в те годы похожей на табор, везде, даже на полу, спали детишки. Но именно к нему, к Меркурьеву, приходили люди за помощью, за советом, подчас за куском хлеба и на ночлег. Приходили все, кому было тяжело. Они знали: Меркурьев поможет. И он помогал всем.

Я счастлив, что могу считать себя творческим родственником Меркурьева, что был знаком с Василием Васильевичем - человеком истинной честности, прямоты, благородства.

Я счастлив, что судьба подарила мне возможность дружить с ним, встречаться. Мне горько, что таких встреч было слишком мало...

* * *

Марина Неелова, когда я ей позвонил, так долго и нежно говорила об отце, так много рассказывала о всяких случаях из студенческой жизни, что, когда я получил написанные ею воспоминания, мне показалось, что я их слышу. Прошло столько лет! Мы с Мариной почти уже ровесники, но до сих пор она называет меня на "вы".

Рассказала мне Марина и о том, как ревниво мама вспоминала обо мне, как беспокоилась о моей жизни в Москве. (Подумать только! А мне мама никогда ничего подобного не рассказывала, даже не намекала!). Когда уже недавно, в 1995 году, мы с Мариной встретились в Праге на съемках "Ревизора", то в свободное, предсъемочное время (обычно в гримерной) она рассказывала и мне, и Ане Михалковой, а иногда и Самому(!) Никите Сергеевичу Михалкову о своих студенческих годах, о том, сколько ей дали ее Мастера. Рассказала Марина и о том, как мама подослала одного из студентов ко мне в Москву, чтобы он посмотрел, как я живу и все ей рассказал. Оплатила ему эту "командировку". А я то никак не мог понять, почему вдруг ко мне приехал Олег Ефремов (не тот, что главный режиссер МХАТа, не Николаевич, а Владимирович,- чудесный, обаятельный актер, кстати, довольно много снимавшийся в кино).

Мне настолько дороги все эти люди, потому осмеливаюсь поместить здесь воспоминания Марины Нееловой.

Марина Мстиславовна Неелова