В Иноземцев - Расколотая цивилизация

-----------------

[158] - См.: Richardson J.D. Trade Policy. P. 634.

[159] - Niskanen W.A. Reaganomics. P. 234.

[160] - См.: Krugman P. Pop Internationalism. Cambridge (Ma.)-L., 1996. P. 100.

-----------------

сфера услуг в американской экономике была гораздо более развитой, нежели в других странах; между тем именно в ней рост капиталовложений далеко не всегда имеет своим результатом повышающуюся производительность. Так, между 1976 и 1987 годами инвестиции в информационные технологии выросли в США почти в 4 раза, тогда как почасовая выработка на одного работника увеличилась не более чем на 20 процентов[161]. Этот момент особенно важен, так как здесь мы сталкиваемся с тем основным ограничением макроэкономического анализа, которым служит "тот факт, что обычная мера производительности -- отраслевой объем производства, оцениваемый по тем или иным долларовым критериям, таким, как сократившийся доход или цена, деленный на производственные затраты (часто обозначаемые в категориях количества часов работы или численности работников), -- не учитывает важные аспекты эффективности сферы услуг (да и производственной сферы), которые имеют огромное значение как для клиентов, так и для руководителей отдельных предприятий, принимающих решения об инвестициях в информационные технологии"[162]. Этот тезис имеет принципиальное значение, поскольку позволяет подчеркнуть, что в 80-е годы технологический прогресс в американской экономике принял самоподдерживающийся и самодостаточный характер; он "наращивал обороты" в условиях, когда традиционные экономические показатели формально не свидетельствовали об эффективности вложений в эту сферу. С данного момента доминирование американской экономической модели в мировом масштабе стало лишь вопросом времени.

Именно в 80-е годы деиндустриализация американской экономики обозначалась как явная тенденция, определившая ее позиции в следующем десятилетии. С 1975 по 1990 год доля занятых в промышленности сократилась в США с 25 до 18 процентов рабочей силы, тогда как за предшествующие 15 лет она уменьшилась лишь с 27 до 25 процентов; в этих условиях "деиндустриализация, зачастую считающаяся признаком экономического спада, стала естественным следствием экономического прогресса"[163]. Еще более характерно, что именно в эти годы большинство высоких технологий, применявшихся ранее лишь в оборонной промышленности или остававшихся слишком дорогими для их массового коммерческого использования, воплотились в продуктах, которые были в широчайшем ассортименте предложены рынку. Так, если в конце 50-х годов компьютеры, применявшиеся Министерством

-------------

[161] - См.: Davis В., Wessel D. Prosperity. P. 92.

[162] - Information Technology and Service Society. A Twenty-First Century Lever. P. 5-6.

[163] - The Economist. 1997. April 26. P. 88.

-------------

обороны, требовали для их производства дотаций, достигавших 85 процентов себестоимости, то в 70-е годы их выпуск стал приносить прибыль[164]; в 1981 году фирма "Эппл" представила первый персональный компьютер, а через несколько лет объем их продаж в США превысил 1 млн. штук. Если в 1964 году допотопная вычислительная машина IBM 7094 стоила около 6 млн. долл. в ценах 1995 года, то сегодня компьютер, обладающий в сто раз большими оперативной памятью и быстродействием, обходится не дороже 3 тыс. долл.[165] Подобные процессы интересны в контексте нашего исследования не столько как отражение растущих технических возможностей, сколько в качестве свидетельства беспрецедентной активности в инвестиционной сфере, начало которой восходит именно к 80-м годам, когда сформировалась современная система американского венчурного капитала, достигшего невероятных результатов: сегодня только в Массачусетсе в рискованные высокотехнологичные проекты инвестируется больше средств, нежели в любой европейской стране, а в Калифорнии -- больше, чем во всей Западной Европе; при этом 37 процентов начатых проектов достигают стадии промышленного производства, тогда как в европейских странах этот показатель не превосходит 12 процентов[166].

В то же время нельзя не отметить, что большинство позитивных сдвигов, возникших и отчасти проявившихся в 80-е годы, стало ощутимым для большей части американцев и было осознано в качестве важнейшего фактора повышения конкурентоспособности страны на мировой арене гораздо позже, лишь в первой половине 90-х. Непосредственно же в 80-е годы могло казаться, что новая экономическая политика не приносит явных результатов (так, нередко отмечается, что темпы роста ВНП в годы администрации Р.Рейгана оставались ниже, чем при Дж.Картере: обычно называют цифры в 2,7 и 2,9[167] или 2,3 и 2,4 процента[168]); ведь именно 80-е годы ознаменовались высокой безработицей (в среднем 7,2 процента против 6,1 процента в 70-е годы и 4,7 процента в 60-е[169]), гигантскими военными расходами (возросшими с 1980 по 1988 год на 116 процентов, со 134 до 290 млрд. долл. [170]), увеличением государственного долга, финансовыми потрясениями 1987 года, к которым мы еще вернемся, и, что самое существенное, -- возрастающим неверием американцев в способность их страны экономически противостоять давлению иностранных, и в первую очередь азиатских, конкурентов. На этих аспектах хозяйственной ситуации 80-х следует остановиться подробнее.

---------------

[164] - См.: Chomsky N. World Orders, Old and New. L., 1997. P. 105.

[165] - См.: Dertouzos M.L. What Will Be. How the New World of Information Will Change Our Lives. N.Y., 1997. P. 321.

[166] - См.: The Economist. 1997. December 6. P. 117.

[167] - См.: Niskanen W.A. Reaganomics. P. 234.

[168] - См.: Krugman P. Peddling Prosperity. P. 117.

[169] - См.: Piven F.F., Cloward R.A. Regulating the Poor. P. 388.

[170] - См.: Figgie H.E., Swanson G.J. Bankruptcy 1995. P. 36.

---------------

Отталкиваясь от дна

В той же мере, в какой радикальное реформирование налогообложения и действия рейгановской администрации по манипулированию процентными ставками вызвали к жизни негативные процессы в национальной экономике (которые уже через несколько лет сменились устойчивыми позитивными трендами), запоздалая структурная перестройка американской промышленности и позиции доллара на международных финансовых рынках привели к серьезным нарушениям торгового баланса (восстановление которого стало делом куда более сложным).

Обострение конкуренции на мировых товарных рынках в 80-е годы было обусловлено вполне объективными причинами. Начиная со второй половины 70-х по мере индустриализации стран Азии стали выкристаллизовываться мнения о том, что "модернизация экономики не воспроизводит американскую систему свободного рынка в мировом масштабе... Возникновение подлинно глобальной хозяйственной системы не предполагает распространения западных ценностей и институтов на остальное человечество, а это означает окончание эпохи глобального превосходства Запада" [171]. В условиях, когда успешное копирование технологических достижений западных стран оставалось достаточным для сохранения конкурентоспособных позиций на мировых рынках, возникло исключительно жесткое противостояние двух моделей развития -западной, ориентированной на максимальное поощрение индивидуальной инициативы и опирающейся на научный прогресс, и той, которую условно можно назвать азиатской, основанной на экстенсивном развитии массового промышленного производства при активной поддержке государственных и полугосударственных структур. К середине 80-х вполне определились главные группы конкурентов: это были США и европейские страны, занимавшие "оборонительные" позиции, и "наступающие" на рынках товаров народного потребления Япония и иные страны, производящие примитивную продукцию производственного назначения