Ричард Бёртон - Книга мечей

Божественный Цезарь, который был суров в вопросах галльской nobilitas, levitas и infirmitas animi, потратил девять лет на то, чтобы подчинить галлов (59–50 гг. до н. э.). Не успел закончиться век, как этот народ уже отбросил свои прежние варварские обычаи и одежды, меховые куртки славянско-афганского образца с открытыми впереди рукавами, шерстяные плащи «сага» и клетчатые пледы из шотландки [494], рисунок которых, возможно, представлял собой имитацию первобытных татуировок [495], медных украшений, цепей и браслетов. Gallia comata показала свои выбеленные вьющиеся волосы, a Gallia bracata (Прованс) сбросила свои штаны, которые были стянуты ремнем на талии и завязаны на лодыжках [496]. Их женщины приняли римскую моду и забыли все, что о них писал Аммиан Марцеллин: «Целое войско иностранцев не смогло бы противостоять единому галлу, позови он на помощь свою жену, которая чаще всего очень сильная и голубоглазая, особенно когда начнет, раздув шею, скрежеща зубами и вращая своими огромными руками, раздавать удары, перемежая их пинками, что ощущается так же, как если бы столько же снарядов сыпалось из катапульты». О их древней и жесткой добродетели мы можем судить по рассказу о храброй жене Ортиагона и подлом центурионе [497]. Этих галлов полностью подчинили римская цивилизация и латинский язык; появляются новые поэты и риторы, в городах развивались фиософские школы, и нечего было завидовать «готовой Галлии» — Верхней Италии [498].

Алеманны, или германцы, жили к востоку от Рейна, на землях, которые на момент римского завоевания представляли собой мрачную страну болот и лесов; даже сейчас поездка из Гамбурга в Берлин объясняет древний исход племен, ринувшихся на завоевания «земли обетованной» на юге, и массовую эмиграцию в наши дни в Америку. В доблести этих воинов позже превзошли галлы, но у них не было кельтской ветрености, непостоянства. Их национальным свойством была и остается непреклонная целенаправленность. До недавнего времени Германская империя была лишь призрачной традицией; но при этом германцы ухитрились занять все европейские троны, за исключением двух. Они не создали ни одной колонии, хотя, подобно кукушкам, извлекают неплохую пользу из колоний чужих; их видное телосложение, укрепленное упражнениями, позволяет им переносить тропический и экстремальный климат лучше всех европейских народов, за исключением славян и евреев. Во всех крупных городах мира они занимают первое торговое место, что является результатом образования, тщательно настроенного на конечную цель; их прогресс последних лет, кажется, обещает «германизму» большое будущее на развалинах неолатинских народов.

У нас есть свидетельства Тацита о том, что германцы его времени, в отличие от кельтов, не пользовались коротким прямым мечом. Их национальным оружием было копье [499]причудливой формы. Происхождение и природа этого оружия до сих пор остаются неопределенными [500]. Современные источники утверждают, что древнее framée — это длинное копье с наконечником из камня, меди, бронзы или железа, имеющее форму пальстаба или расширяющегося кельта; а Деммин указывает на подобную же широкую лопатообразную форму у абиссинского копья. Его могли как метать, так и использовать в качестве колющего оружия, и не надо путать это оружие с огромным hastae Тацита, в чьи дни римское копье было четырнадцати футов в длину. Это было примечательное оружие: те, кто знал его, с благоговением говорили об этом «кровавом оружии», и у германцев долго еще сохранялась поговорка «одно копье двух мечей стоит». Однако, как ни странно, в могилах его находят редко, в то время как бронзовые и каменные метательные топоры, с отверстием и без, односторонние и двусторонние, встречаются довольно часто.

Какое-то время слово «framea», очевидно, применялось к совершенно разным видам оружия. Так, Августин считает его равнозначным спате или рамфайе; Жоанн де Жануа («Глоссарий») объясняет его как «glaive aigu d'une part, et d'autre espée» [501].

Согласно Тациту, с железом германцы были знакомы, но широкого распространения оно не имело. Его слова подтверждаются «находками» в древних курганах и каменных кольцах, известных как Ризенмауэр, Гюннерринге [502], Тойфельсграбен, Бургвелле и т. д. Мифы о великанах, гномах и змеях позволяют предположить восточное происхождение этого металла. Бронзовые же клинки, с другой стороны, встречаются повсеместно. Типичный образец из долины Эльбы, находящийся в коллекции Клеммина, Йенс описывает следующим образом. Общая длина оружия — 23,25 сантиметра длиной, длина клинка — 18,5; наибольшая ширина — 1,625. Форма его конусообразна, сходится к острию; на обеих сторонах высокому закругленному ребру жесткости противолежит тянущаяся до самого конца углубленная линия. Между плечами и самим клинком на обеих сторонах зазубрина в форме полумесяца. Штырь для рукояти сужается к середине, где находится длинный овальный разрез для крепления ручки; на обеих сторонах плеч, откуда начинается ребро жесткости, — отверстия для заклепок. Головки на нем нет, ее место занято пустой вилкой.

Железные мечи встречаются редко; даже во II веке до н. э., когда римляне от использования мягких металлов уже отказались, галлы и германцы продолжали их использование. Особенно это было заметно, когда германцы выступили против Арминия, в 15 г. до н. э.; в дни Тацита германцы еще не умели обрабатывать сырой металл. Остатки железных спат по большей части находят в очень плохом состоянии; материал их плохого качества, и сделаны они неважно. Их прославленные бойцы пользовались клинками двух видов; метровый обоюдоострый германский меч неотличим от такого же кельтского. Спатой особенно пользовались три племени: свардоны, саксонцы и черусцы. Со временем ею начали пользоваться готы [503], и в конце концов слово wafan (оружие) стало использоваться только применительно к мечу. Обоюдоострый клинок его часто имел листообразную форму, как будто был скопированным напрямую с бронзового меча. Другие мечи были посередине уже, чем у рукоятки или острия, для облегчения процесса извлекания его из ножен. Хвостовик дотягивался до головки эфеса, а рукоятка делалась из дерева (березы или бука), кости или другого материала и обтягивалась кожей или тканью. Крестовины не было, но полумесяц рукояти выходил за плечи, служил для крепления заклепок и иногда снабжался гардой (die Leiste) [504]. Оружие это имело прочные ножны, часто сделанные из железа, даже если сам клинок был бронзовым, и висело на левом боку воина на кожаных ремнях.