Альфред Хаттон - Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием

— Я приехал драться с тобой насмерть; я припас пару шпаг и кинжалов в укромном месте, куда мы сейчас и отправимся.

— Со мной? — изумляется Девес. — Ты, должно быть, шутишь? Я с удовольствием сразился бы с твоими врагами, но не с тобой, своим ближайшим другом!

— Ну нет, — отвечает ему Соёлль, — ты меня не обманешь! Или я убью тебя, или ты убьешь меня!

— Как это? — восклицает Девес. — Даже безо всякой ссоры? Я не понимаю, что происходит?

— Просто я так хочу, — отрезал гость.

Тут в голове у Девеса мелькнула черная мысль.

— Просто ты так хочешь? Ну что ж, не могу тебе отказать. Но сегодня мы драться не будем. Здесь полно моих друзей, и, если мне посчастливится победить, могут подумать, что не обошлось без их помощи; лучше пришли мне письмо и сообщи в нем место и время — я буду там к твоим услугам.

Рапира со стреловидным эфесом

Удовлетворившись таким решением, Соёлль возвращается домой и на следующий день через слугу отсылает письменный вызов. Положившись на честность Девеса, он прибывает на встречу в одиночку. Девес уже поджидает его на условленном месте, но не один, а с группой друзей, которые набрасываются на несчастного; один из них протыкает Соёлля сзади с такой силой, что клинок рапиры ломается, и обломок остается в теле раненого, которого бросают истекать кровью. Однако рана впоследствии зажила, хотя здоровье Соёлля полностью так и не восстановилось. Узнав об этом, Девес приходит в ужас и совершает еще одно коварное покушение. Но тут об обоих случаях узнает король и в гневе изгоняет Девеса из армии, где тот числился кавалерийским корнетом. Это разжалование — страшный удар для виновного, который тем самым получает репутацию недостойного человека, с которым никто из благородных не скрестит более шпаги. Соёлля же впоследствии сумел полностью излечить один итальянский хирург, с которым они случайно познакомились на Монпелье.

Король Франциск II однажды отправился на охоту в Венсеннский лес. В его свите были, помимо прочих, два рыцаря — некий Ашон, молодой придворный фаворит, и капитан Матас, человек несколько эксцентричный в поведении и в одежде, но наряду с тем — храбрый солдат, верой и правдой служивший своему королю во всех войнах, за что его высоко ценили, несмотря на все его странности. На охоте эти двое что-то не поделили и решили драться. Вот они потихоньку отстают от своих спутников, выбрав себе расположенный неподалеку крутой холм, забираются на него и принимаются выяснять отношения с помощью рапир. Опытный вояка Матас обрушивает на соперника столь мощный натиск, что оружие быстро вылетает у того из рук; однако в силу великодушного расположения духа и нежелания прослыть mangeur de jeunes gens [33] Пожиратель юношей (фр.). (Примеч. пер.) командир отпускает посрамленного со словами:

— Ступайте же, молодой человек, и поучитесь лучше держать оружие в руках, да остерегайтесь впредь бросаться на таких людей, как я. Я прощаю вас, ведь вы еще так молоды, и давайте теперь обо всем забудем. Поднимите свою шпагу.

Произнеся это, Матас поворачивается к своему коню, собираясь сесть на него и вернуться к остальным, но тут вероломный Ашон, чью жизнь он только что пощадил, подбирает выбитую шпагу, бросается вслед Матасу и протыкает его насквозь, так что тот падает замертво.

Смерть Матаса вызвала всеобщее сожаление, поскольку это был храбрый воин, но герцог Гиз очень разозлился на убитого за то, что он так невысоко оценил свои воинские навыки и свое везение, заставившие противника сдаться ему на милость, что счел, гордец, допустимым оставить побежденному жизнь, которой тот и воспользовался для того, чтобы тут же убить великодушного победителя. Итальянские специалисты по этикету дуэлей придерживались в те времена того же мнения, что и Гиз, советуя добрякам, не желающим лишать побежденного противника жизни, оставлять его в таком случае, как минимум, лежащим на земле с покалеченными руками и ногами во избежание какого-либо злодейства с его стороны, а кроме того — полоснуть его по лицу так, чтобы оставить уродливый шрам на вечную память. Матасу стоило бы прислушаться к этим советам.

Хоть бесчестное убийство барона де Вито и служит плохой репутацией его противнику, но и сам барон представлял собой личность не особенно симпатичную, отличаясь, по свидетельствам современников, во всем, что касалось проявлений жестокости. Как-то раз в Тулузе он встретился с бароном де Супе, чрезвычайно самоуверенным молодым человеком, который имел неосторожность недооценить де Вито. Тот был человеком щуплым, и де Супе, который, наоборот, имел богатырские размеры, посматривал на него сверху вниз во всех отношениях. Как-то раз за ужином они поругались по какому-то банальному поводу, и де Супе позволил себе швырнуть канделябром противнику в голову. Рассвирепев, коротышка схватился за меч и готов был драться прямо там, но его удержали друзья Супе, которых было там гораздо больше, чем его собственных, поэтому он просто покинул дом. Но, выйдя, спрятался и стал ждать с мечом наготове, а когда вышел ничего не подозревающий Супе, бросился на него и проткнул насквозь. Тело де Вито бросил там же, на дороге, что было, надо сказать, делом опасным, ведь в Тулузе как раз в тот период законы соблюдались строго, да и влиятельных друзей и родственников у убитого в городе оказалось предостаточно, так что, попадись де Вито им в руки — наказание было бы неизбежным. Однако тут его спас низкий рост — он переоделся девушкой и неопознанным проскочил через городские ворота, таким образом, по словам своего обожателя Брантома, «храбро избежав смерти».

Вскоре после этого с ним снова происходит не менее похвальная история. На этот раз гнев де Вито пал на некоего Гонельо, любимчика короля, и вполне заслуженно — ибо тот, по слухам, жульнически убил младшего брата нашего героя, пятнадцатилетнего юношу, которому прочили большое будущее. И вот яростный барон, узнав, что убийца с тремя друзьями держит путь к себе в Пикардию, поскакал вслед в сопровождении лишь одного своего друга — молодого Бусико, догнал преследуемого на равнине возле Сен-Дени и сразу же убил безо всяких церемоний. Король, очень любивший Гонельо, был в бешенстве, и, поймай он барона, тому пришел бы конец. Но наш достойный рыцарь успел сбежать в Италию и так и не вернулся до того самого дня, когда злой рок свел его с Милло, у которого было достаточно причин ненавидеть барона, чтобы сразу же бросить ему вызов.