Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

Семидневное празднество проходило в виде маскарада. Историк В. О. Ключевский писал: «Петр был вне себя от радости, что кончил бесконечную войну, и, забывая свои годы и недуги, пел песни, плясал по столам… Тысяча масок ходила, толкалась, пила, плясала…»В конце концов публика даже устала веселиться «и все были рады-радешеньки, когда дотянули служебное веселье до указанного срока» ( 339).

Некоторые викториальные празднования носили разовый характер и так и не закрепились в традиции. Так, в начале октября 1710 года Петр I устроил трехдневное торжество по случаю необыкновенно удачной летней кампании, во время которой было взято восемь сильнейших шведских крепостей: Эльбинг, Рига, Дюна-мюнде, Пернов, Аренсбург, Ревель, Выборг и Кексгольм, благодаря чему русский государь стал хозяином Лифляндии, Эстляндии и Карелии. По большому счету цель войны со Швецией была полностью достигнута, и теперь нужно было лишь сохранить за собой эти завоевания.

Празднование началось 19 октября. Прежде всего отслужили молебен во всех русских церквах. Затем в Санкт-Петербургской крепости и в Адмиралтействе был дан пушечный салют. У входа в Петропавловский собор царь поставил своего обер-кухмейстера Иоганна Фельтена, одетого в черное платье и широкий плащ; голова его была покрыта черной фатой. Датчанин Фельтен являлся великим ненавистником шведов, однако имел несчастье родиться на границе шведских владений в Германии, поэтому Петр постоянно дразнил его и заставлял изображать шведа при всех викториальных торжествах. Теперь страдалец в траурном одеянии по обыкновению стоял у дверей собора и делал вид, что плачет. Когда входящие или выходящие спрашивали о причине его горя, кухмейстер отвечал: «Как мне не горевать, когда враг отнял у меня всю Лифляндию и я лишился там последнего своего города!»

Над Санкт-Петербургской крепостью развевался желтый русский штандарт; стоявший на Неве корабль был сплошь увешан по реям, мачтам и стеньгам разно-ветными флагами, гюйсами [64]и вымпелами [65]. В течение всего дня в городе раздавался колокольный звон. Вечером повсюду была зажжена иллюминация, а ближе к ночи устроен фейерверк. Ночью на верхней части Петропавловского собора зажглись многочисленные фонари. Корабль на Неве по реям, стеньгам, мачтам и такелажу грот-мачты был украшен великим множеством горящих шкаликов. В окнах домов выставили аллегорические картины, позади которых зажгли большое количество свечей. Многие дома были увешаны снаружи сотнями фонарей. Всеобщее веселье и попойка длились до трех часов утра.

На следующий день торжества продолжались. Санкт-Петербург расцветился множеством флагов и штандартов. Петр I со всем двором и знатные иностранцы были приглашены на обед к генерал-адмиралу Ф. М. Апраксину. Во время праздничного пира каждый тост приветствовался одиннадцатью пушечными залпами. С наступлением темноты в окнах домов вновь высветились аллегорические картины, а корабли, дома и башни повсеместно украсились фонарями. Однако в этот день вследствие недомогания государя веселье окончилось в девять часов вечера.

На третий день праздника, 21 октября, двор и высшее общество были позваны на обед к одному из богатейших петербуржцев, князю А. М. Черкасскому. Пир продолжался до вечера, а затем царь принялся со всей своей свитой ходить из дома в дом, к вельможам и прочим лицам, причем незваные гости повсюду ели и пили. В девять часов вечера Петр в сопровождении множества министров, князей и бояр явился в дом датского посланника Юста Юля, который в то время был болен. Все гости, за исключением царя, были совершенно пьяны. Можно представить себе состояние несчастного хозяина, вынужденного с трудом встать с постели, чтобы попотчевать такую прорву народа. Петр рассказывал Юлю, что, по подсчетам слуг, выпил в этот день 36 стаканов вина, однако, по словам датского дипломата, этого никак нельзя было заметить. А генерал-адмирал Апраксин хвастался, что в течение трех праздничных дней осилил 180 стаканов спиртного ( 340).

Четырнадцатого марта 1714 года был дан торжественный пир по случаю победы, одержанной князем М. М. Голицыным над шведами в Финляндии. Первый заздравный кубок был провозглашен за царя, второй — «за всех храбрых матросов», третий — «за всех верных союзников», четвертый — «за всех храбрых воинов» ( 341).

Девятого декабря 1715 года Петр I «давал почетный пир» по случаю взятия балтийского острова Рюген. Гостям было роздано двести дынь, «привезенных водою из Астрахани» ( 342).

Большими праздниками являлись спуски на воду вновь построенных крупных военных кораблей. Так, в воскресенье 5 марта 1721 года со стапелей сошел огромный 86-пушечный корабль «Фридемахер», то есть «Миротворец». Яркое описание состоявшихся по этому случаю торжеств содержится в донесении французского посланника Жака Кампредона министру иностранных дел Франции Гийому Дюбуа от 11(22) марта 1721 года. Петр I лично присутствовал при всех подготовительных работах. Для спуска корабля на Неве был вырублен лед. Как только судно сошло на воду, раздалось 20 пушечных выстрелов, а затем царь отправился за супругой, находившейся со всеми дамами своего двора в санях на льду. Кампредон повествует о последовавшем затем празднике как его очевидец и участник торжественного мероприятия: «Я был приглашен на эту церемонию и должен был вместе со всеми другими взойти на корабль, где были приготовлены столы, уставленные, по случаю поста, всевозможными рыбными блюдами. Царица с придворными и городскими дамами поместилась в первой кормовой каюте. Царь, в качестве вице-адмирала, во второй каюте и за вторым столом».

«Меня, — продолжает Кампредон, — посадили за одним столом с адмиралом Апраксиным, исполнявшим обязанности хозяина праздника. Князь-папа, или патриарх, занимал со своими мнимыми кардиналами верхний конец стола, а посередине помещались сановники в орденских лентах, царские министры и генералы. Как всегда в подобных случаях, пили страшно много, и каюта до того наполнилась наконец дымом и гулом голосов, что невозможно было ни дышать, ни расслышать друг друга. Папа и кардиналы стали петь, а караул никого не выпускал, так что я никогда в жизни не подвергался такому тяжкому испытанию» ( 343).

Празднование первой годовщины Гренгамского сражения 27 июля 1721 года было ознаменовано спуском на воду нового военного корабля «Пантелеймон-Виктория». Это событие подробно и красочно описано в дневнике Ф. В. Берхгольца. Когда приглашенные собрались в Адмиралтействе, «его величество царь был уже там и прилежно трудился над приготовлением к спуску». Убедившись, что всё готово, он взошел на корабль и приказал начать его освящение. Этот обряд был совершен новгородским епископом Феодосием Яновским в задней каюте. По окончании церемонии Петр расставил почетных гостей по местам, откуда лучше всего можно было видеть спуск, а сам вновь направился к кораблю, поскольку «должен был собственноручно сделать первый удар при отнятии подмостков».