Александр Агеев - Беседы

— Хотели как лучше, а получилось так, как получилось?

— Не могу сказать, что получилось плохо, но этот потенциал не был использован в полной мере.

— Как Вы оцениваете опыт внедрения международного бакалавриата в России?

— Первые программы международного бакалавриата мы рецензировали в конце 1970-х гг. Я тоже в этом участвовал. В годы перестройки мы даже пытались открыть несколько школ международного бакалавриата, но тогда в СССР была десятилетняя школа, а бакалавриат предполагает 12–13 лет обучения. Т. е. возникали сложности правового характера — такая школа стала бы учреждением и не среднего, и не среднего специального образования. Подобное изменение статуса в те времена было невозможно.

И до сих пор с правовой точки зрения в этой сфере не все ясно. Опыт зарубежных школ международного бакалавриата нам очень пригодился. В 2000 г. мы предложили ввести двенадцатилетнюю школу, на эту тему даже книжки были написаны. И хотя съезд учителей в январе 2000 г. единогласно проголосовал за двенадцатилетку, потом ситуация изменилась. Потихонечку-потихонечку все это дело свернули. И тем не менее я убежден, что рано или поздно мы вернемся к концепции двенадцатилетней школы.

Теперь что касается содержания обучения в рамках международного бакалавриата. Для нас наибольший интерес могут представлять две программы для учащихся 11–16 лет и старшеклассников 16–18 лет. Содержание представлено крупными блоками интегрированных курсов. Присутствуют элементы основ наук. У нас другая идеология — фундаментальность, требующая системного подхода. Может быть, поэтому мы выигрываем международные олимпиады, а из 12 российских школ международного бакалавриата среди победителей даже во внутрироссийских олимпиадах я представителей не припоминаю. Но это нужно уточнять. Возвращаясь к содержанию программ IB, хочу отметить как интересный курс «теории познания». Его элементам есть аналоги в нашей школе. Но подход заслуживает большего внимания. Что касается перспектив внедрения IB в России, то тут я пессимист. Наши старшеклассники получают фундаментальное образование по таким предметам, как математика, физика, химия, биология, мы просто не имеем права от этого отказываться. С моей точки зрения, это величайшее наше достижение, и здесь мы до сих пор лидируем.

— Чуть раньше Вы упомянули о пяти уровнях содержания образования. Расскажите об этом поподробнее.

— Я имел в виду требования к уровню подготовки выпускников, о которых мы говорили выше. Но эта концепция не была реализована. В новом стандарте результаты образования описаны в виде трех групп требований: требования к предметным умениям, к общеучебным умениям, или учебным компетенциям, и требования к личностному развитию, интеллектуальному в основном.

Это достаточно далеко от конкретной учебной практики, и поэтому стандарт, по сути дела, превращается в очень красивую декларацию о намерениях. Возникает необходимость превратить его в некий комплекс, включающий кроме самого стандарта систему нормативно-правовых документов, которые позволили бы реализовать эту декларацию о намерениях. У нас в свое время была идея назвать этот комплекс государственным образовательным стандартом и договориться, что декларацию о намерениях принимает Федеральное собрание, а весь комплекс, связанный с ее реализацией, — либо Правительство, либо министерство как представитель исполнительной власти.

На сегодняшний день есть проект документа под названием «Государственный образовательный стандарт», а кроме этого (также в проектах) — базисный образовательный план, примерные программы по учебным предметам, примерные основные образовательные программы, санитарно-эпидемиологические нормы и правила, перечень учебной литературы, обязательный для использования и др. Это все остается как бы за рамками стандарта, но тоже разрабатывается.

— Стандарт первого поколения еще действует?

— Было предпринято три попытки разработать новые образовательные стандарты. В 1997 г. стандарт — победитель объявленного Министерством науки и образования конкурса был наконец принят. С 1997 по 2002 г. мы пытались оформить его в виде федерального закона. Я вместе с коллегами из Думы и Совета Федерации написал много вариантов этого закона. Законодатели нам очень помогали. Проект Закона «О государственном образовательном стандарте основного общего образования» был сделан и внесен на рассмотрение в Думу семнадцатью членами Совета Федерации, но не прошел.

— А как введение нового стандарта отразится на работе учителей и условиях обучения? Как, на Ваш взгляд, его воспримут родители?

— По большому счету в плане образования ничего не изменится. Это система достаточно инертная в хорошем смысле слова. Важно, что стандарт придаст новый импульс развитию школы, создаст некий потенциал, покажет направления развития. Но мне почему-то кажется, что если бы школа получала нормальное государственное обеспечение, если бы ей не мешали, то и стандарты у нас могли бы развиваться как обобщение лучших образцов.

— Сохраняется ли сегодня разрыв между знаниями, которые дает школа, и требованиями, предъявляемыми вузами?

— Такая проблема есть, хотя введение единого государственного экзамена привело к вовлечению многих вузов в процесс ее преодоления и тем самым позволило смягчить ситуацию. Разработчики контрольно-измерительных материалов по ЕГЭ все-таки больше ориентированы не на вузы, а на школу. И вузы вынуждены с этим мириться. Ведь каждый вуз имеет свои особенности, и все их учесть нельзя. Но есть высшие учебные заведения, которые ЕГЭ не принимают, например Московская медицинская академия им. И.М. Сеченова. Я считаю, что это правильно, потому что прием в педагогические, военные и медицинские вузы должен строиться иначе. А система «бакалавр — магистр» — для этих сфер это, конечно, ужасно.

— Т. е. Болонский процесс Вам несимпатичен?

— Человек получил бакалавра — и может идти работать педагогом в начальную школу? А я убежден, что в начальной школе должны преподавать учителя высшей квалификации. Бакалавры от педагогики, с моей точки зрения, — недоучки. Это уровень техника, фельдшера или медсестры, который достаточен для вспомогательного персонала. А учитель начальной школы таковым не является.

— В XXI в. две наиболее насущные проблемы — компьютеризация и экологизация общества. Как, на Ваш взгляд, они будут решаться в ближайшие 10–15 лет? Не превратится ли в киборга современный человек?

— Мне кажется, киборги у нас уже появились, причем с учеными степенями. И все же я надеюсь на человеческий разум и умение выживать в любой ситуации — сильнее человека зверя нет, он все подстроит под себя. Это только кажется, что компьютер поработил человека. Если такое и возможно, то лишь на короткое время.