Сергей Карпущенко - Лже-Петр - царь московитов

Карл заулыбался так открыто, так искренне, с такой любовью посмотрел на Тейтлебена, которого многие генералы не любили именно за особую привязанность к нему короля, не объяснимую ничем, а потом сказал:

- Мой дорогой Тейтлебен, то, что вы называете поражениями, я бы назвал всего-навсего временными неудачами. Еще не пришло время заняться русскими мне лично. Или вы забыли, как они бежали из-под Нарвы от меня, владевшего тогда всего десятком тысяч солдат, у врага же было сорок. Ну так вот, недалек тот час, когда совершенно обескровленный Август заключит со мной мир и выйдет из игры. Петру уже не на что будет надеяться. Я буду драться лишь на одном фронте. Теперь же взгляните на эту карту, господа.

Карл взмахнул своей шпагой, уставив её конец на какую-то точку, и все, словно повинуясь жесту кудесника, уперли взгляды в указываемое место. Выждав минуту для пущей важности, Карл заговорил:

- Мой ставленник-предатель, - будем для простоты именовать его царем Петром, - столь самонадеян, что увел свои основные пехотные силы вглубь Курляндии, думая, что отрезал нас от Лифляндии. Сейчас его главный корпус разместился на зимних квартирах в Гродно. Имею смелость предположить, что я окажусь умнее этого проходимца и одним решительным броском отрежу самого его, только... от России. Гродно станет для Петра и его войск мышеловкой, потому что, едва выпадет снег, я вместе с генерал-майором Тейтлебеном сделаю к Гродно быстрый рывок, туда же двинет свои полки Рейншельд, а из Лифляндии - Левенгаупт. Это великолепный план, господа, оцените его по достоинству! Мы устроим русским новые Канны, и с потерей своих основных сил они уже никогда не справятся. Или мы переморим русских в Гродно, как крыс, перехватив все пути подвоза провианта, или они сдадутся на акорд, то есть на нашу милость. А потом, мои храбрые генералы - прямой путь на Москву, и никакие негодяи-изменники нам уже не помешают.

Петр слушал Карла со смешанными чувствами. Конечно, этот план был превосходен. Русские, расположившиеся в Гродно на всю зиму, никак не ожидали подхода к городу самого Карла, полагая, что он надолго застрянет в Польше, а потом станет "доканчивать" саксонского курфюрста. Петр, преданный своими, воевавший против своих на стенах Нотебурга, ждал, когда же наконец войска шведов разнесут полки самозванца. Однако, к его великому удивлению, к которому примешивалось, впрочем, и тихое чувство восхищения, русские одерживали победу за победой. Неужто самозванец полностью отдался воле Шереметева, Меншикова, Репнина, Ромодановского и других первых лиц России? Или он, как говорил о нем Книпер-Крон, вознамерился заменить собою отсутствовавшего царя? Да пусть даже одна лишь гордыня толкала его на путь побед над своими соплеменниками, эти победы были важны для родины Петра. Теперь он часто думал о том, что напрасно запятнал свою честь службой врагам России, и сердце его навещало раскаяние, испепеляемое, впрочем, довольно скоро ненавистью к тем, кто лишил его престола.

- Ваш план прекрасен, ваше величество, - твердо промолвил Тейтлебен, поднимаясь со стула. - Я знаю, что царь Петр страшится генерального сражения. Ваша военная мощь и талант полководца удерживают русского царя от главной схватки с вами. Изменник стыдится скрестить шпагу с тем, кому некогда приносил присягу на верность, свою шпагу. Ваше присутствие на берегу Немана, у Гродно, совершенно парализует русских. Мне рассказывал, что в жарких странах водятся змеи, способные завораживать своим взглядом жертву. У Гродно вы станете тем самым змием и... проглотите ненавистную вам жабу.

Карлу очень понравилась речь Тейтлебена, и генералы, видя это, аплодировали Тейтлебену из лести. Многие из них втайне желали неудаче своему государю, ведь тогда и неизвестно откуда взявшийся выскочка Тейтлебен был бы посрамлен. Но покамест Карл одарил любимца благодарной улыбкой и убрал в ножны шпагу. Военный совет был закончен.

* * *

Наступил январь 1706 года. Главный русский пехотный корпус, которым командовал фельдмаршал Огильви, желчный шестидесятилетний шотландец, считающий себя гением стратегии, - таковым его, впрочем, считал и Лже-Петр, приглашая на русскую службу, - стоял на зимних квартирах в Гродно. Солдаты и офицеры, с удобством расположившиеся по обывательским домам, исполняя строгие приказы командования, совсем не притесняли своих хозяев, за дрова и свечи платили сами, лишь пользовались их сеном, заменявшим им постели, да кое-какой мебелью. Насилия со стороны солдат по отношению к хозяевам не замечалось, - один лишь капрал какой-то дозволил удовольствие себе побаловаться с девчонкой-полячкой, но по жалобе последней был выискан в полку и прогнан три раза через строй, хоть и убеждал кригсрехт* в том, что девка сама его и зазвала на сеновал.

В общем, жизнь в Гродно на винтер-квартирах, когда не было суеты походов, сражений, тянулась тихо, вяло, как тянется густое тесто из квашни, если зацепишь его рукой и попробуешь оторвать кусочек. На улицах тихого, с низкими домами, захолустного Гродно солдат увидеть можно было за колкой дров, с коромыслом и ведерками, иной раз на плацах, где они, дабы не забывали службы, шагали по утоптанному снегу часа по два в день, не больше, отрабатывали ружейные приемы, учились здороваться с начальством и прощаться. Утром же и вечером выводили полки на плац, устраивали проверки за убылью по причине дезертирства начальство воинское следило крепко. Так и жили, ожидая весны, не забыв установить на валах города пятнадцать пушек, на всякий случай, да еженощно выставляли за город крепкие караулы на предмет неожиданности какой. И вот неожиданность явилась в лице Карла с войском - уж такого-то подарка никто из русских генералов ожидать не мог.

От Вислы до Немана Карл с полками прошел по уже примерзшей земле, по негустому снегу, на редкость быстро. Русские, узнав о приближении врага, желая шведу помешать, выслали к переправе драгунские полки, но их быстро смяли, разогнали, развеяли, как дым. Перейдя на другой берег, где раскинулся Гродно, Карл думал, что вызовет врага на генеральное сражение, но Огильви, осторожный, как всегда, решил, что безопасней будет отсидеться под защитою валов и пушек Гродно. Карл, не надеясь на успех штурма, отошел от города, обложив все подступы к нему. Он знал, что в магазинах Гродно и так уж провианта в недостатке, а если отсечь от города пути подвоза муки, крупы и мяса, то русские до прихода весны дотянуть не смогут: им или придется пробиваться, уходить из города, и тут-то их настигнет Карл, или они попросту сдадутся на милость короны шведской.

Если прежде в Гродно царила тишина порядка, то теперь она сменилась тишиной уныния. Солдаты все реже выходили на улицы, стараясь, если не было учений или нарядов,