Игорь Коломийцев - Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта

«Можно думать, что именно они разбили угро-самодийские племена Западной Сибири, вынудив тех спасаться на Север по льду Оби, Волги и Енисея. Вероятно, «тролли» — образ предков лопарей. Это гипотеза автора, предлагаемая на основе обобщения разрозненных фактов: она подлежит проверке» {61}.

Обратите внимание на фразу — «можно думать» в устах ученого. Думать, как известно, можно все что угодно. Равно, как выдвигать авторские «гипотезы, подлежащие проверке». Словом, в переводе на русский с сугубо научного языка, данный отрывок означает, что Гумилев ничем не может объяснить столь громкую славу абаров. И поэтому решил, что раз они не прославились на Западе, Востоке, Юге, где обитали известные истории народы, то может быть, они геройствовали на далеком Севере, гоняя по тайге и тундре безобидных оленеводов.

«Но тому, что джунгарские абары были храбрецами, поверить можно, потому что остановленные ими мукри — этнос, хорошо известный на Дальнем Востоке и неоднократно прославившийся мужеством и стойкостью» {61}.

Подозревая в глубине души, что побед над мирными оленеводами тундры слишком мало для столь громкой славы, историк вновь возвращается к своему первому весьма голословному утверждению, очевидно, желая повтором одной и той же навязчивой идеи внушить читателю мысль, что абары — сильный народ, которого просто обязаны бояться самые отдаленные соседи.

«Однако мукри и абары воевали друг с другом недолго, ибо обоим грозила разбойничья держава Жужань».

Раз нигде нет сведений об этой войне — значит, воевали, но недолго. Неплохой вывод? А раз ни мукри, ни абаров вплоть до возникновения Тюркского каганата не было ни слышно ни видно — значит, эти «герои» прятались в горах от Жужани. Но тогда непонятно, отчего эти робкие горцы должны внушать такой ужас могучим гуннским племенам Северного Причерноморья? Впрочем, читаем далее: «Засуха III века отгородила абаров и мукри от восточных, северных и западных соседей и дала возможность им уцелеть, пока они не слились в сложный этнос тюргешей, состоящий из «желтой» (мукри) и «черной» (абары) ветви. В VII веке тюргеши создали свой каганат, просуществовавший как и Второй тюркский каганат до середины VII века. Потомки абаров известны, это каракалпаки, часть которых в Х — Х1 веках попала в Древнюю Русь, сохранив свое название: «черные клобуки» {61}.

Обратите внимание на фразу — «засуха отгородила и дала возможность уцелеть». Ей-Богу, непонятно, идет ли речь о могучем и грозном этносе, при одном виде которого воинственные савиры и прочие племена разбегаются в страхе, или о какой-то породе жалких высокогорных кроликов, которые спаслись лишь по причине сложных погодных условий. И, наконец, в данном отрывке проясняется антропологический тип абаров — они оказались, по Гумилеву, предками каракалпаков, одного из самых монголоидных, желтокожих и узкоглазых народов Средней Азии.

«Итак, с истинными абарами как будто все ясно. Но кто такие псевдоавары или вархониты?»

Иначе говоря, нам нашли в горах Тянь-Шаня VII века слабое, ничем не прославившееся племя. До этого времени оно никому не было известно, да и после тоже. И всех уверяют, что именно этого народа до умопомрачения боялись гунны, жившие в Причерноморье, то есть за многие тысячи километров от мест предположительного «геройства» абаров? Одно из двух: или гунны нам попались странные, или историки.

Теперь подобным же образом будут разысканы псевдоавары:

«В хуннское время в низовьях реки Сейхун (Сырдарья) жил оседлый народ хиониты, которых китайцы называли «хуни» и никогда не смешивали с «хуннами»» {61}.

Порадуемся такой наблюдательности древних китайцев, но заметим, что она собственно ничего нам не дает. Ибо, как бы обитающие на противоположном конце азиатского континента китайцы этот народ ни называли, они сами именовали себя, конечно же, по-другому. Частица «ху», означающая любого кочевника на языке жителей Поднебесной (сравните: ху-нну, дун-ху) нам прямо на это указывает. А, значит, китайское имя ровно никакой роли не играет.

Теперь относительно оседлости гумилевских хионитов, потенциальных предков аварского племени. Все древние (да и современные) авторы, кто когда-либо писал об аварах, появившихся в Европе, считали их почему-то кочевниками. Перепутать кочевника с земледельцем — это все равно, что принять чукчу за негра. Одни воюют на конях, другие — пешими. Одни грабят и уходят в Степь, другие пытаются занять плодородные земли и развести на них поля и сады. Подивимся повальной слепоте византийских и прочих европейских хронистов и будем читать дальше:

«С хуннами они (хиониты) не встречались, а воевали с персами. Пустыня, располагавшаяся севернее их поселений, спасла их от гуннов, но в VI веке зазеленевшая степь открыла дорогу тюркютам к Аралу. Хиониты не подчинились завоевателю — Истеми-хану и в 557-м году бежали от него на запад, под защиту угров» {61}.

Почти невероятно, чтобы все племя земледельцев вдруг ушло из своего благодатного оазиса. Ведь кочевники приходят и уходят, а земля и вода остается. К тому же степняки, как правило, бережны по отношению к земледельцам — это их «дойная корова», зачем же ее резать? Но допустим, что по отношению к конкретному племени хионитов тюрки оказались неоправданно жестоки, и те задумали уйти в чужие края.

Возникает маленькая проблемка — каким образом 20 тысяч взрослых мужчин-воинов могли раздобыть в своем оазисе минимум 60 тысяч лошадей (в пустыне всаднику нужны одна лошадь под седлом и две-три свободных на перемену и под необходимый груз). И это при условии, что женщин и детей, а равно и немощных стариков эти бессердечные хиониты, видимо, бросили на растерзание врагам.

Вопрос о том, сколько из этих горе-всадников, многие из которых первый раз сели бы верхом, смогло преодолеть пустыню, я не задаю, по причине его особой жестокости, граничащей с садизмом.

И потом, с чего бы вдруг приволжским уграм брать под свою защиту сырдарьинских земледельцев? В древней истории мне что-то раньше не встречалось примеров столь бескорыстного гуманизма. Впрочем, следим за полетом фантазии Льва Николаевича далее:

«Всего ушло 20 тысяч человек, к которым позднее присоединилось еще 10 тысяч угров, разбитых тюрками: племена тарниах, кочагир и забендер. Эта небольшая угорская примесь принадлежит к западносибирскому слабомонголоидному типу» {61}.

Ну вот, теперь понятно, зачем в предыдущем отрывке появились неведомые истории угры-защитники. Действительно, антропологи провели исследования черепов в аварских могильниках, расположенных на территории Венгрии, и обнаружили, что подавляющая часть этого народа принадлежала к европеоидам степного евразийского типа и лишь некоторая толика — семь процентов — слабовыраженные монголоиды {199}. (К такому варианту метисации принадлежали, например, те самые китайские хунну.) Чтобы объяснить данную монголоидную примесь, Гумилев и ввел в повествование неких мифических приволжских угров с замашками бескорыстных гуманистов.