П. Смирнов - Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации

Причины, побудившие Гитлера начать войну против Советского Союза (об этом решении штабы наземных войск и люфтваффе узнали вскоре после падения Франции в июне 1940 года), в данной работе не рассматриваются. Что касается люфтваффе, то такое решение стало для большинства его старших офицеров полной неожиданностью [38] Согласно материалам допросов Мильха, Шмидта (в то время занимавшего должность начальника разведки люфтваффе) и генерала Гальдера (начальника штаба сухопутных войск). . Они твердо уверены, что Гитлеру следовало избегать войны на два фронта, и в рассматриваемый период усиливали нажим на Великобританию и ее судоходство, готовясь к решающему удару, который должен был предшествовать вторжению. Нет никаких сомнений в том, что такое решение считалось еще большей ошибкой, чем втягивание Великобритании в войну с Германией после нападения на Польшу. Однако активного противодействия этому решению не последовало. Что касается возражений, то все они были высказаны Гитлеру Герингом, который, как известно, никогда не был способен отстоять перед Гитлером свое мнение. Известно, что против этого плана были и Шмидт, начальник разведки люфтваффе, и Мильх. Шмидт сообщил о своих опасениях начальнику штаба люфтваффе Ешоннеку, который, будучи советником Геринга, не мог обратиться по этому вопросу непосредственно к Гитлеру и вынужден был действовать через своего главнокомандующего.

Мильх, узнав о принятом решении, которое было, по его мнению, катастрофической ошибкой и означало поражение в войне, отправился к Герингу и попытался убедить его в необходимости предотвратить войну с Советским Союзом, заявив при этом, что Герингу предоставляется возможность оказать историческое влияние на ход событий. Геринг, к тому времени уже побывавший у Гитлера и тщетно пытавшийся отговорить его от нападения на СССР, основывая свои аргументы на отрицании Гитлером в «Майн Кампф» идеи войны на два фронта, убедил Мильха в том, что дальнейшие протесты бесполезны, и запретил ему говорить об этом с Гитлером. Несомненно, Геринг внутренне считал этот план безумием. То, что Геринг не верил в официальную причину нападения на Советский Союз, считавшийся союзником Германии по договору 1939 года, а именно — в подготовку СССР агрессии против Германии, подтверждается и его выступлением перед командованием люфтваффе на Западе, в котором он объявил о решении Гитлера. В своей речи он говорил об этом вполне откровенно. До этого он пытался отвлечь внимание Гитлера от СССР, предлагая другие варианты использования немецких вооруженных сил на континенте, не предполагавшие войны с Советским Союзом. В данном случае таким вариантом стал удар по Гибралтару через территорию Испании. Однако Гитлер оставался непоколебим в своей решимости нанести удар по Советскому Союзу немедленно. В неудаче своих попыток повлиять на Гитлера Геринг винил Риббентропа, однако вполне возможно, что его собственная неуверенность (он сам признавался, что решение Гитлера повергло его в отчаяние) ничуть не меньше, чем влияние министра иностранных дел, способствовала тому, что Гитлер продолжал упорно придерживаться своего плана.

Чтобы отдать должное Герингу, необходимо отметить, что его убежденности в том, что планы Гитлера в отношении СССР были стратегической ошибкой, можно противопоставить тот факт, что Гитлер уже неоднократно и небезуспешно пытался достичь невозможного. Все надежды, какие у него оставались, Геринг связывал с блицкригом. На всех совещаниях и в упомянутом выше выступлении перед офицерами люфтваффе на Западе он называл вероятную продолжительность кампании — не больше шести недель. В какой-то мере это утверждение стало результатом работы начальника разведки люфтваффе Йозефа Шмидта, который в своих оценках сил советской авиации (которая, по его расчетам, была равна немецкой по численности, но значительно уступала как в техническом отношении, так и в опыте) не учел ни способности советской армии бороться с авиацией всеми возможными средствами, ни производственных возможностей СССР. Способствовали подобной ошибке в расчетах и 20-летняя внешняя изоляция советского государства, и немецкая пропаганда, и предубежденность во взглядах русских эмигрантов. С другой стороны, благоприятным отзывам Германской промышленной комиссии, состоявшей из инженеров, работавших под началом Удета, которые побывали на заводах Урала и Поволжья весной 1941 года, Шмидт не поверил, посчитав, что инженеры Удета стали жертвами блефа советской стороны. Поэтому их отчеты с согласия Геринга были оставлены без внимания. Таким образом, вплоть до лета 1942 года разведка продолжала строить свои оценки советской авиации на ложных предпосылках.

Уже в октябре 1940 года была подготовлена «Восточная строительная программа» (« Ostbauprogramm »), и с этого момента и до конца года строительные бригады люфтваффе и материалы направлялись на оккупированные территории Польши непрерывным потоком. Активная работа по оборудованию аэродромов и строительству инфраструктуры шла всю зиму. В марте 1941 года, когда погодные условия улучшились, осуществление программы было ускорено. Активизировались работы по строительству аэродромов, начали прибывать зенитные части для их обороны, однако только в апреле — мае 1941 года началась подготовка к приему на аэродромах летных частей. За эти два месяца были организованы административные подразделения и части тылового обеспечения, распределены транспортные колонны снабжения, организованы станции технического обслуживания самолетов и склады снаряжения.

Приготовления в апреле и мае 1941 года осуществлялись в огромных масштабах, учитывая численность авиации, которую предполагалось задействовать в кампании. Все работы выполнялись без лишнего шума, с соблюдением всех мер безопасности, и принятые меры оказались настолько успешными, что при последовавшем нападении удалось добиться полной внезапности. Так, переброска летных частей на Восток откладывалась до самого последнего момента, чтобы избежать их обнаружения разведкой противника. Кроме того, отчасти передислокацию позволил скрыть тот факт, что в течение зимы 1940/41 года в Восточной Пруссии и на оккупированных территориях Польши действовало множество летных школ, и теперь эти школы переводились на Запад, а их место, не возбуждая подозрений, занимали боевые части.

В главе 5 уже описывалось, как VIII авиакорпус фон Рихтгофена был в кратчайшие сроки переброшен из Греции сразу после окончания критской операции в конце мая 1941 года (это была долгая и трудная операция в условиях сложной и нестабильной обстановки на коммуникациях), затратив на переброску менее трех недель. Однако это была лишь одна из множества передислокаций, которые предстояло выполнить за короткий срок. В числе прочего требовалось осуществить крупномасштабную передислокацию из Западной Европы сил, занятых в операциях против Великобритании. Для этого требовалось организовать переброску 2-го воздушного флота и II и V авиакорпусов, включая большую часть их личного состава и летных частей, а также многочисленные административные и тыловые части, части связи и другие наземные части люфтваффе. Передовые части связи и другие наземные части этих соединений начали выдвигаться к середине мая, и к концу месяца 2-й воздушный флот уже покинул Францию. Во второй половине мая в Польшу прибыли немногочисленные истребительные и разведывательные части, но основная масса сил по-прежнему участвовала в боевых действиях на Западе или находилась на переформировании в Германии. Для того чтобы достичь внезапности и скрыть реальное положение дел, в начале июня поддерживался интенсивный обмен ложными радиосообщениями, чтобы создать впечатление, что те или иные части все еще действуют против Британских островов. Вся переброска сил на Восток была осуществлена примерно за три недели, и в течение этого периода вдоль советской границы удалось в полной тайне сосредоточить более 2500 самолетов.