П. Смирнов - Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации

С 20 февраля по 15 марта, когда был вновь занят Харьков, активность сил 4-го воздушного флота (в январе совершавших в среднем около 350 самолето-вылетов в день) выросла до уровня чуть менее 1000 вылетов, а 23 февраля достигла максимального уровня — 1200–1250 самолето-вылетов. Эти показатели демонстрируют успех мер по реорганизации, принимавшихся на протяжении трех предшествовавших недель. Также не подлежит сомнению и то, что фон Рихтгофен мастерски распорядился имевшимися у него силами. В вопросах боевого применения этих сил он прислушивался к советам подполковника Вайсса, инспектора штурмовой авиации, направленного из Берлина в 4-й воздушный флот специально для руководства противотанковыми авиационными частями. Особое внимание уделялось ударам по советским железным дорогам, которые ввиду ранней распутицы были для советских войск самыми надежными линиями снабжения и переброски резервов. Для ударов по железным дорогам из состава эскадры дальних бомбардировщиков были выделены специальные части (9/KG.3, 14/KG.27 и 9/KG.55), летавшие на Ю-88С-6, вооруженных крупнокалиберными пушками. Однако основным фактором, определившим успех Рихтгофена, стала исключительная гибкость, координация и сосредоточенность усилий — последняя обеспечивалась за счет создания временных боевых групп, поддерживавших войска, наступавшие на основных направлениях (например, дивизии СС «Рейх», находившейся на острие удара на Харьков). «Массовая концентрация», «исключительная концентрация», «высочайшая степень концентрации всех сил» — эти фразы постоянно повторялись в боевых приказах по 4-му воздушному флоту. Также успеху способствовало и то, что Рихтгофен оставил за собой исключительное право определять, какому из авиакорпусов следует отдавать предпочтение в тот или иной момент в соответствии с тактической обстановкой. И I авиакорпус, и IV авиакорпус получили распоряжение, чтобы подчиненные им части были готовы немедленно приступить к выполнению задач в зоне ответственности другого корпуса.

После падения Харькова такую концентрацию усилий удавалось поддерживать вплоть до взятия Белгорода и укрепления позиции немцев на рубеже по реке Донец. Однако к концу марта, когда распутица стала мешать действиям авиации, активность немцев в воздухе заметно снизилась и наступление остановилось. В ходе этого наступления, в котором важную, если не решающую роль сыграли действия 4-го воздушного флота генерал-фельдмаршала фон Рихтгофена, немцы выполнили все поставленные перед ними основные задачи. Энергичность руководства и ведения боевых действий показала, что, несмотря на неудачи двух предшествовавших месяцев, с люфтваффе по-прежнему необходимо считаться. Тем не менее, учитывая последовавшие за этим события, важно понимать, что успехи немцев носили ограниченный характер. Во-первых, им не удалось (отчасти из-за слишком позднего начала наступления, прекратившегося с началом распутицы) перенести боевые действия на север, от Белгорода к Курску, где в распоряжении советских войск находился огромный выступ, нависавший над флангом немецкой позиции вдоль Донца. Во-вторых, сосредоточение немецких войск для битвы за Харьков позволило советским войскам расширить плацдармы на Донце южнее, в районе Чугуева и Изюма. По этим плацдармам нанесли удар немецкие танковые группы при поддержке авиации, однако успеха они не добились, и советская оборонительная линия на этом участке держалась весь март. Таким образом, когда в начале апреля битва за Донбасс прекратилась, советские войска продолжали удерживать ряд важных пунктов. Значение последних проявилось через три месяца, в начале июля, когда началась летняя кампания 1943 года.

Когда в начале апреля 1943 года продолжение наступления на Донце стало невозможным из-за погодных условий, советское командование продолжало оказывать давление на Кубани, восточнее Крымского полуострова, и ситуация вынудила немцев перебросить на новый участок часть авиации. Предположительно, немецкие усилия здесь были направлены на сохранение плацдарма на Кубани и на Таманском полуострове в качестве трамплина для возобновления наступления на Кавказ. В течение первой половины апреля немцы сосредоточили в Крыму мощные ударные силы — 550–600 самолетов — и 17 апреля нанесли серию мощных ударов. Однако советская разведка, судя по всему, обнаружила сосредоточение немецкой авиации на крымских аэродромах, и советскому командованию удалось стянуть необходимые силы для отражения немецкой угрозы. Как следствие, немцы не смогли установить тактическое превосходство в воздухе. Советская же авиация ударами по немецким судам снабжения в Черном море и в Керченском проливе вынудила противника держать в Крыму значительные оборонительные силы, которые в условиях советского воздушного превосходства несли большие потери. В начале мая немецкие дальние бомбардировщики также нанесли несколько ударов по советским черноморским портам, которые, по-видимому, служили местом сбора для транспортов и войск для последующей десантной операции в Крыму.

Масштабы боевых действий в небе над Кубанью не следует недооценивать. Советское давление на этом участке в течение мая вынуждало люфтваффе совершать в сутки в среднем около 400 вылетов, что превосходило активность немецкой авиации в это же время над тунисским плацдармом. Битва на Кубани по своим масштабам не уступала сражению за Тунис, и поражение немцев привело к результатам не менее значительным, чем потеря Северной Африки, — освобождение Крыма позволяло советскому командованию разместить базы своей усилившейся бомбардировочной авиации на расстоянии удара от румынских нефтепромыслов. Поэтому немецкая авиация, несмотря на потребность в отдыхе, не могла себе позволить пренебречь боями над Кубанью. Эти усилия были настолько активны, что становилось невозможно осуществлять крупные операции где-либо еще, и неудача попытки немцев ослабить давление противника на Новороссийск вынудила отложить реализацию других планов.

С начала мая, несмотря на отсутствие успехов, численность немецкой авиации в Крыму стала постепенно снижаться, и началась общая перегруппировка сил. Вероятно, для того чтобы противостоять возможным наступлениям советских войск, имевшиеся в наличии силы авиации были более или менее равномерно распределены по всем участкам фронта от Смоленска и южнее. В течение июня диспозиция немецких сил стала приобретать более отчетливые очертания, и стало ясно, что две основные группировки стягиваются по обе стороны от занимаемого советскими войсками выступа в районе Курска. В это же время штаб VIII авиакорпуса был освобожден от командования транспортной авиацией в Крыму и направлен в качестве оперативного командования на участок Харьков — Белгород. Появление этого знаменитого командования, обладавшего огромным опытом непосредственной поддержки наземных войск, указывало на подготовку наступления. Вторым таким признаком стало появление нового командования — 6-го воздушного флота — на центральном участке Восточного фронта от Смоленска до Орла, на северном фланге Курского выступа. Возглавил это командование, ранее носившее обозначение Командование люфтваффе «Восток», генерал фон Грайм.