Роберт Грейвз - Белая Богиня

Последовавшее воскрешение Хлева имело место глубокой зимой в сезон Старой Свиньи, когда в Афинах происходило ежегодное приношение свиньи в жертву богине ячменя, ее дочери Персефоне и Зевсу: „девятью двадцать бурь“, то есть 180 дней, прошли после его убиения в середине лета. Камень с дырой, названный Хлех Гронв (камень Гронва), возможно, был одним из обыкновенных доисторических метеоритных камней, очевидно, символизирующих рот богини-матери, из которого выходят духи в виде ветров и проникают в животы проходящих мимо женщин. Другими словами, Гронв, поставив камень между собой и копьем Хлева, обеспечил себе возрождение.

Смерть служанок Блодайвет в озере соотносится, похоже, с покорением жриц старой религии служителями нового культа Аполлона и напоминает историю о том, как Меламп вылечил безумных дочерей Прета, смыв с них безумие водой из колодца в Лусе. Но есть и другая параллель: смерть пятидесяти жриц-паллантид в Афинах, которые бросились в море, не желая подчиниться новой патриархальной религии.

„Сказание“ заканчивается убийством Гронва возродившимся Хлевом Хлау, который вновь завладевает Гвинетом. Это естественный конец истории, разве что Хлев Хлау на самом деле должен иметь другое имя, когда он убивает Гронва, ибо Гронв соотносится с богом Сетом, который убивает Осириса и разрывает его на куски, а также с греческим Тифоном и ирландским Финном Мак Коолом — все они боги одного типа. Осирис умирает, но возрождается как Харпократ (младенец Гор) и мстит Сету, как Вали мстит Холдеру за убийство Бальдра. Таким образом, египетских фараонов почитали во имя Гора как „выкормленных Исидой“.

Осеннее имя Хлева, пропущенное в его истории, может быть восстановлено логикой мифа. То, что его соперничество с Гронвом, властелином Пенхлина, за любовь Блодайвет такое же, как соперничество Гвина с Гвитиром ап Грайдаулом [179]за любовь Крайтилад, подтверждается Триадой 14, в которой Арианрод описана как мать героев-близнецов Гвенгвингвина и Гваната. Гвенгвингвин означает всего-навсего „трижды белый“ или трижды повторенное имя Гвина, а долгом Гвина было, как мы видели, вести души в крепость Арианрод, подобно трижды великому Гермесу. На самом деле Гвин, как Далан и Хлев, был сыном Арианрод. Однако Давит ап Гвилим сообщает, что осенняя сова, Блодайвет в другом обличье, была посвящена Гвину. Из этого следует, что когда Хлев, который начинал год как Далан, достигал обжитой козами Брин Кавергир, поворотной точки лета, его убивал его соперник „Виктор, сын Зноя“, и он, исчезнув с глаз, становился Гвином, предводителем осенней Дикой Охоты. Подобно Белой Богине, которая была попеременно то Арианрод с серебряным колесом, то Блодайвет с белыми цветами, то Керридвен — белой свиньей, он тоже был трижды белым: то Даланом — серебряной рыбой, то Хлевом — белым оленем, то Гвином — белым всадником на белом коне в сопровождении белых псов с красными ушами. Даже то, что отцом Гвина был Нит или Хлит, а отцом Гвенгвингвина — некий Хлиав, ничего не меняет. Об отце Гермеса до сих пор спорят в Греции.

Сундук, в который Гвидион положил Хлева, — двойной символ. Во-первых, это сундук возрождения типа тех, в которых хоронили критян. Во-вторых, это ковчег, в котором Дева и Дитя (Даная и Персей представляют собой самый популярный пример из всех) отправлены врагами плавать по морям, ковчег из акации, подобный ковчегу Исиды и Харпократа, в котором они плыли по водам Нила в Дельте, ища разрубленное на куски тело Осириса. А вот Арианрод не была с Хлевом в сундуке. Автор делает все, что может, чтобы исключить Богиню в ее материнской ипостаси из своей истории, ведь она даже не кормит Хлева.

Мир И Кастехл, теперь называемый Томен И Мур, средневековое британское укрепление, — довольно большой искусственный холм с крепостью на вершине в холмистой местности за Фестиниогом в Мерионете. Его соорудили над северными воротами римского лагеря, и довольно большое количество бывших римских бань, заполнявшихся водой из реки Канвайл, все еще видно рядом. Очевидно, лагерь заняли язычники-валлийцы, когда римляне в пятом веке ушли, а потом он стал центром культа Хлева Хлау, если уже не был им раньше, как римские лагери Лаон, Лион и Карлайл. Система бань тоже нашла свое отражение в истории. Холм, возможно, был погребальным, и останки царя находятся в развалинах римских ворот.

Купальня в истории об убийстве Хлева, как я уже сказал, появляется не впервые. Священные цари часто встречали свой конец таким образом. Например, Минос, критский бог-солнце в Агригентуме, что в Сицилии, от руки жрицы Кокала и ее возлюбленного Дедала; Агамемнон от рук Клитемнестры и ее возлюбленного Эгисфа. Это что-то вроде очищающего омовения, которое царь совершает перед коронацией. Хлев Хлау умащал себя, пока купался. Свиту обычно изображали как козлоногих сатиров. В сказании о Хлеве Хлау она тоже есть в виде козлов, которые помогают принести в жертву их хозяина.

Странно смотрится башмачное дело, однако оно проливает свет на загадочную французскую балладу двенадцатого века о юном башмачнике:

Прекрасная дама, у которой много возлюбленных и большое квадратное ложе, застеленное белым бельем, несомненно, Богиня, а юный башмачник — Хлев Хлау. Разговорная часть искажена. В строфе 2 вместо «Elle a tant d'amouroux» должно быть, судя по рифме, «Elle a tant d'enamoures». В строфе 4 вместо «En la chaussant Il lui fit sa demande» должно быть «Sur la chausse e Elle lui fit sa demande». Вместо «La belle» должен быть «Веl hоmmе» в строфе 5, вместо «roi» — «rei» в строфе 9, и в последней строфе вместо «Nous dormirions» должно быть «Vous dormiriez». Букетики из барвинка говорят о том, что «река» (что еще имеет значение сбившегося под телами любовников тюфяка), из которой могут пить сразу все королевские кони, — река смерти, а башмачнику не суждено больше встать с брачного ложа. Его жена привяжет его к столбам возле ложа и позовет соперника. Барвинок во французском, итальянском и британском фольклоре цветок смерти. В средневековье венки из барвинка возлагали на головы мужчин, осужденных на казнь. У этого цветка пять синих лепестков, и поэтому он посвящен Богине, а его крепкие зеленые стебли, наверное, она использовала для связывания своих жертв. Это можно понять по латинскому названию vincapervinca (все связывающий), хотя средневековые грамматики соотносили название с vincere (побеждать), а не с vincire (связывать), так что pervinke стал значить «всех завоевывающий». Смерть всех завоевывает, так что мы пришли к тому же самому. Однако похоже, что обычай возлагать венок из барвинка на голову преступника идет от обычая приносить жертву в честь башмачника Хлева Хлау. Естественно, колдовская сила Арианрод, как и Мата, заключалась у нее в ногах, и как только Хлев взял ее ногу в свои руки словно бы для того, чтобы снять мерку, он мог заставить ее слушаться его воли. Возможно, сказка Перро о Золушке и ее туфельке — искаженная версия того же мифа. Ножные фетишисты нередки и в наше время. Они тратят все свободное время, покупая или крадя женские туфли с высокими каблуками ради того душевного экстаза, в который их ввергает обладание ими. Более того, возможно, что такой фетишизм был древним культом в Ардидви, судя по сказанию, однако мне не известно ни одного письменного свидетельства. За несколько миль от Мир И Кастехл на холмах между Харлехом (где я жил мальчиком) и Хланфайр есть гаэльское поселение — несколько разрушенных круглых лачуг, датируемых, наверное, веком четвертым, а неподалеку, ближе к Хланфайру, лежит камень с отпечатком женской ноги примерно в дюйм глубиной. Его здесь называют «след Девы», а еще один отпечаток рядом называют «большой палец дьявола». Камень расположен в дальнем углу поля по левую руку, если идти по дороге из Харлеха. Таким же отпечаткам до сих пор поклоняются в Южной Индии.