Андрей Дворннченко - Древнерусское общество и церковь

Другой формой обеспечения церкви были кормления — право сбора доходов с определенных районов земли — волости. Кормления получали князья и бояре за выполнение общественно полезных функций. Общины таким образом «расплачивались» с ними, а князья делились кормлениями с церковью. Ярополк Изяславич как-то «вда всю жизнь свою Небльскую волость и Деревьскую и Лучьскую и около Киева» Печерскому монастырю. Юрьевский монастырь в Новгороде получил в ИЗО г. волость Буйце и т. д. Такого рода форма обеспечения церкви известна и европейскому средневековью. Ее находим в Англии, Норвегии, Хорватии. Необходимо подчеркнуть, что передача права сбора доходов еще не означала феодального пожалования. «Она создавала лишь возможность эволюции пожалованной земли в феодальную собственность», — пишет И. Я. Фроянов. В полной мере эта возможность была реализована лишь в XIV–XVI вв.

Еще один источник доходов русской церкви в первые века ее существования на Руси — церковные суды. Устав князя Ярослава о церковных судах, грамота Ростислава Мстиславича и другие документы свидетельствуют о том, что уже в XI столетии церковь обладала широкой юрисдикцией. Естественно, что этим свидетельствам характерно одно существенное свойство, которое значительно обесценивает их для современного историка: они выдают желаемое за действительное. Тем не менее, дела, связанные с заключением браков и разводами, семейные отношения, некоторые наследственные дела, внутрицерковные конфликты постепенно оказывались в ведении церкви. Историк Я. Н. Щапов так определяет объем церковной юрисдикции: «Это, во-первых, судебная власть над всем христианским населением Руси, но лишь по определенным делам, не подлежащим княжескому светскому суду…; во-вторых, право суда над некоторыми группами этого населения (церковные люди) независимо от территории, где оно жило, но уже по всем делам, вернее по тем делам, которые удалось захватить публичной власти; в-третьих, судебная власть над населением» тех земель, которые были собственностью церковных организаций. Церкви удалось захватить лишь определенный круг дел, в основном, связанных с семьей и браком. Этому можно найти объяснение. Сфера семейно-брачных отношений в архаических обществах всегда была окутана покровом тайны и часто находилась в ведении языческих жрецов. «Языческое» восприятие церкви древнерусским населением способствовало замещению прежних волхвов христианскими священнослужителями. В то же время церковные уставы и другие документы, касающиеся церковной юрисдикции, свидетельствуют о сохранении языческой идеологии в семейно-брачных отношениях на Руси XI–XII вв.

Какое же место в материальном обеспечении церкви занимала земельная собственность? Многие историки прошлого и совсем недавнего времени считали, что уже Владимир и Ярослав предоставили митрополиту право владеть землями, а в последующее время церковное землевладение на Руси стало обширным сектором феодальной экономики. Однако исследования последних лет показали, что землевладение христианской церкви на Руси было незначительным. Данные источников сводятся лишь к немногочисленным упоминаниям о монастырских селах. Это неудивительно, ведь в Киевской Руси и светскую вотчину можно уподобить островкам в море свободного общинного землевладения, как отмечает И. Я. Фроянов. В домонгольский период землевладение еще не стало основным источником существования русской знати. Больше всего у нас сведений о зависимом от церковников населении. Древнерусские источники знают изгоев, которые передавались церкви. Например, упоминавшаяся уже грамота Ростислава Мстиславича смоленской епископии содержит данные о двух селах, которые получала церковь Богородицы «со изгои и з землею». Изгои — это выкупившиеся на волю, холопы, которые продолжали оставаться под властью и защитой своего владельца. Изгоями могли становиться и выходцы из свободных слоев: разорившиеся купцы, необученные грамоте поповичи, князья-сироты. Одни изгои шли от несвободы к частичной свободе, а другие совершали обратный путь. Как бы то ни было, изгоев нельзя назвать феодально-зависимым населением — они полусвободные.

К зависевшему от церкви населению принадлежали и «пущенники». Можно предположить, что «пущенники» — это отпущенные на волю рабы безденежно, по доброй воле господина. Когда раба отпускали на волю ради спасения души, он становился «задушным» человеком, т. е. «задушные» люди — один из разрядов «пущенников». Здесь также бросается в глаза промежуточность социального положения этой категории зависимого населения. То же можно сказать и о «прощенниках» — вольноотпущенниках фиска (государства). Все эти люди вырвались из рабской неволи, но не имея органической связи с местной общинной средой, оказывались довольно легкой добычей для всех, кто подыскивал себе рабочую силу. Чаще всего в роли такого добытчика оказывалась церковь. «Обилие терминов, обозначающих полусвободный люд (изгои, задушные люди, пущенники, прощенники), свидетельствует о многочисленности категорий полусвободного населения, вырвавшегося из рабства. Но это многообразие промежуточных форм — признак не умирающего, а жизнеспособного рабства», — пишет И. Я. Фроянов. Действительно, рабство развивалось в Киевской Руси по восходящей линии. И церковь, отнюдь, не была тормозом в этом развитии, как думали некоторые видные историки (В. О. Ключевский, А. П. Щапов). Церковники владели рабами, которые на Руси назывались челядью и холопами. «Холоп черньцевы», т. е. монастырский — не случайный гость на страницах Русской Правды {14} 14 Русская Правда — свод древнерусского права XI–XIII вв. . Холоп Дудика как-то донес на своего господина. Его господин новгородский епископ Лука Жидята по этому доносу был осужден киевским митрополии том и продержан в Киеве три года. Когда же он вернулся в Новгород и вновь занял свой пост, холопу пришлось худо: «урезаша ему носа и обе руце». Зато другому новгородскому епископу повезло гораздо меньше, чем Луке. «Пойде епископ новгородский Стефан к Киеву, и тамо свои его холопи удавиша его». В какой сфере были заняты эти холопы, трудно сказать. Скорее всего, они не сидели на земле, а работали при дворе церковных сановников, прислуживали им. Во всяком случае, наличие значительного контингента рабов у служителей церкви не вызывает сомнения.

Итак, подводя итог рассмотрению материального обеспечения церкви в домонгольский период, можно сделать вывод о решающем преобладании внеземельных доходов над земельной собственностью. Крупным землевладельцем церковь станет уже за пределами древнерусского периода. Следовательно, зависимость от общины наблюдалась и в экономической сфере.