Марк Касвинов - Двадцать три ступени вниз

У Киры Кирилловны и Луи Фердинанда подросли семеро детей - четыре сына и три дочери. Так что число претендентов отнюдь не убывает...

Нельзя сказать, что романовские отпрыски бездействуют. Одной из монархических демонстраций, приуроченных к годовщине екатеринбургских событий, была заупокойная церемония в церкви на авеню Дефре в Брюсселе. Инсценировке придали размах. Съехались всевозможные реакционные элементы из западноевропейских стран и США, в том числе дожившие до наших дней бывшие сановники и фрейлины царского двора. Фасад церкви был подсвечен прожекторами, толпа целовала "чудотворную" икону Курской божьей матери. Эту икону нацисты во время войны вместе с другими экспонатами художественных фондов СССР украли и вывезли в рейх; позднее западногерманские спекулянты перепродали ее в Нью-Йорк, откуда она и была выдана напрокат для брюссельского сеанса церковно-монархической истерии. Организовал эту постановку Владимир Кириллович. Вместе с ним возглавили спектакль на улице Дефре четыре православных епископа, прибывших из США, в их числе архиепископ вашингтонский Никон.

Потомки Гогенцоллернов и Романовых так переплелись между собой, что стали вовсе неразделимыми. Луи Фердинанд и Кира Кирилловна разработали даже свою политическую программу. На торжестве в замке Хехинген, посвященном 900-летию дома Гогенцоллернов, Луи выступил с речью, в которой изложил эту программу. Объявив себя сторонником "свободных режимов", он возвестил, что как раз монархии и являются "лучшим гарантом подлинной демократии".

Луи Фердинанд часто появляется перед офицерами и солдатами бундесвера. То по случаю 250-летия со дня смерти Фридриха II. То на военном параде в честь 340-летия 4-го гренадерского полка, носящего имя Фридриха-Вильгельма. Поводы разнообразные, но речи однозначны: о величии старого рейха; о прусских солдатских традициях; о зове воинственных предков; о славе былых походов на восток и запад. Тем самым, считают некоторые из демохристианских политиков и военных консультантов, кайзеровский внук вносит достойный вклад в воспитание личного состава бундесвера.

В ФРГ создан "Круг Цоллерн". Участники его - промышленные и финансовые магнаты, титулованная знать, руководящие деятели ХДСХСС, генералы и офицеры бундесвера. Программа "Круга": популяризация кайзеровской семьи и обеспечение ее личных интересов, а также насаждение в армии и населении духа старой бисмарковской империи.

Когда Луи Фердинанд и Кира открыли в Хехингене торжества по случаю 900-летия дома Гогенцоллернов, то там можно было увидеть не только сотню принцев и принцесс (в их числе и Викторию Луизу, дочь Вильгельма II). Почтили праздненство своим присутствием некоторые депутаты бундестага, демохристианские и неонацистские лидеры, главари так называемых землячеств и других реваншистских организаций, а также депутация от командования бундесвера во главе с генералом Гербером. Военный журнал "Веркунде" воспроизвел на своих страницах речь бывшего полковника вермахта, а ныне профессора Курта Хессе, провозгласившего здравицу во славу участников кайзеровского и гитлеровского походов на Восток.

Реакционная пресса поместила выступление главы "Федерального союза изгнанных" Рейнгольда Рееса. Поблагодарив Луи Фердинанда, Киру Кирилловну и "всех остальных членов кайзеровского дома за то, что они неизменно демонстрируют свою общность с восточными областями рейха", он заявил: "Землячества знают, что "Круг Цоллерн" олицетворяет собою частицу пруссачества. Задача этого "Круга"-возвратить нашему государству его прусскую идею, а заодно и прусские области".

Под аккомпанемент шумных славословий старому рейху провели Луи Фердинанд и Кира недавние (1972 год) торжества по случаю восьмидесятилетия герцогини Виктории Луизы Брауншвейгской и Люпембургской - дочери Вильгельма II. По сему случаю съехались в родовой замок Гогенцоллернов носители самых громких аристократических и промышленно-банковских фамилий времен "старины Викки" (или "Вилли") и "милого Ники". Из Бад-Имнау до станции Цоллерн именинницу и услужающих тащил личный паровоз ее папы (взяли напрокат из музея), а от вокзала до замка - тоже в папиной карете (взятой из того же музея). Пляска теней длилась сутки.

x x x

За полтора десятилетия до крушения царизма Ленин выражал твердое убеждение, что безвозвратно проходят времена, когда на Руси могло держаться и чинить произвол над народом "правительство божьей милостью". Вопрос поставлен прямо и вынесен на улицу: быть или не быть самодержавию (4).

Ответ истории: не быть! Царская Россия умирала. На ее место шла свободная Россия. "Темные силы, которые охраняли царское самодержавие, гибнут. Но только сознательный, только организованный пролетариат в состоянии нанести смертельный удар этим темным силам" (5).

Напомнив слова Маркса (из "Новой Рейнской газеты", 1848) о том, что французский терроризм был не чем иным, как плебейским способом разделаться с абсолютизмом и феодализмом, Ленин предрекал: и русский народ разделается с царизмом по-якобински, или, если хотите, по-плебейски, то есть: "беспощадно уничтожая врагов свободы, подавляя силой их сопротивление, не делая никаких уступок проклятому наследию крепостничества, азиатчины, надругательства над человеком" (6).

"Правительство, - писал Ленин, - думало запугать народ видом крови и массою жертв уличных схваток, - на самом деле оно отучает народ от страха перед пролитием крови... "Vive le son du canon!" скажем мы словами французской революционной песни - "Да здравствует гром пушек!""... (7)

Комментируя сообщение об убийстве (в 1908 году) в Лиссабоне короля и престолонаследница португальскими республиканцами, Ленин, относясь отрицательно к идее террора, тем не менее писал, что в общественном плане сочувствие социалистического пролетариата находится полностью на стороне республиканцев против монархии. Во всех европейских парламентах социалисты выразили это сочувствие республиканцам, а также свое отношение к правящим классам, представители которых осудили убийство коронованного авантюриста и выразили сочувствие его преемникам. "Вандервельде в бельгийском парламенте выбрал "средний" - самый плохой - путь, вымучив из себя фразу, что он чтит "всех мертвых", то есть, значит, и короля, и убийц его". Мы, отмечал Ленин, "...можем пожалеть об одном: о том, что республиканское движение в Португалии недостаточно решительно и открыто расправилось со всеми авантюристами... до сих пор в Португалии удалось только напугать монархию убийством двух монархов, а не уничтожить монархию" (8).

Иное решение дала история в России в 1917-1918 годах. Она не "пугала" здесь ни монархию, ни ее представителей из царствовавшей династия, а вырвала то и другое из русской почвы с корнем, раз и навсегда.