Максим Зарезин - Еретики и заговорщики. 1470–1505 гг.

Понимая, что поддержки у митрополита и великого князя ему не найти, Геннадий основные надежды возлагал на епархиальных владык. По мнению А. И. Клибанова, Геннадий в основном ядре участников собора видел своих единомышленников и упорно работал над тем, чтобы сделать из них союзников. И начало заседаний собора, казалось, оправдало его ожидания.

Собор начался с откровенной провокации — владыки решили отслужить молебен за упокой душ «великих князей и великих княгынь» в Архангельском соборе, где покоятся почившие в Бозе Даниловичи. Там владыки, естественно, обнаружили архангельского протоиерея Дениса, «и реша ему от всех епископов слово поносно ркущи ему: «Изыди, человече, изо олтаря, недостоин еси соборне служить с святыми епископы».

Об инциденте немедленно сообщили Геннадию. Однако устроив обструкцию Денису, владыки далее не обнаружили склонности к радикальным действиям. Собор не вынес посмертного проклятия протоиерею Алексею, не согласился провести в церкви чистку, не вынес огульных обвинений в адрес обвиняемых и вопреки чаяниям Геннадия выразил надежду, что еретики «обратяся на прежнее благочестье».

Расследование свелось к изучению поведения девяти еретиков: изобличенного лично Геннадием в качестве стригольника чернеца Захара, протопопов Дениса и Гавриила, иереев Максима и Василия, дьяков Макара, Гридя, Васюка и Самухи. В палату к Зосиме пришел Иван III «с многыми своими боляры и дьакы» и велел в присутствии обвиняемых прочесть материалы, присланные Геннадием. Выслушал он и показания московских свидетелей. По его указу Зосима сообщил, что говорят о ереси священные правила. В соответствии с ними Зосима и собор отлучили еретиков от церкви по обвинению в хуле на Иисуса Христа, богоматерь, святые иконы. Денис составил особое покаяние.

Представших перед собором изобличили в том, что они «божественную службу неподобно совершающа, ядша и пивша, и Тело Христово ни во чтоже вменяюще и яко прост хлеб, и Кровь Христову яко просто вино и пиво и воду, и иные многи и неподобны ереси творяще противно правилом святых Апостол и святых Отец, но и болшии Ветхаго Закона держахуся, по-июдейски Пасху праздноваху, и в среду и в пяток мяса и млеко ядяху, и иные многи неподобные еретические дела глаголаху и творяху, их же не мощно и писанию предати, и многих простых людей прелстиша своими скверными ересьми».

Иван III не только не привлек к следствию Федора Курицына, но и не произвел никакого «градского» наказания новгородских еретиков, которых попросту возвратили Геннадию. А собственно, на каком основании великий князь должен был выдавать с головою своего многолетнего ценнейшего помощника — на основании полученных под пыткой показаний Самсонки? А почему он должен был безоглядно верить в их правдивость?

Да и тот факт, что осужденных отдали во власть их злейшего неприятеля — новгородского архиепископа, вряд ли можно считать проявлением «либерализма». Некоторых из еретиков отправил в заточение и изгнание сам Иван III. Попавшие в руки Геннадия Денис и Захар вскоре, очевидно, умерли от мучений. Остальных Геннадий велел «жечи на Духовском поли, а инех торговой казни предати, а овех в заточение посла, а инии в Литву збежали, а инии в Немцы». Если уж осужденные смогли сбежать из-под стражи, то пенять Геннадию нужно на самого себя.

Взглянув на список наказанных, мы увидим, что было разгромлено ядро еретического кружка, состоявшее из попов и дьяков с Торговой стороны, — то есть собор на самом деле добросовестно выполнил свою задачу по искоренению обнаружившегося вольномыслия, примерно наказав лиц, стоявших у истоков его распространения.

Геннадий, кроме того, отвел душу, устроив в Новгороде настоящее шоу — велел за 40 «поприщ» от Новгорода посадить еретиков задом наперед на лошадей, надеть им на головы «шлемы берестены остры, яко бесовьскыа, а еловци мочалны, а венци соломены, с сеном смешаны, а мишени писаны на шлемех чернилом: “Се есть сатанино воиньство!” И повеле водити по граду, и сретающимь их повеле плевати на них, и глаголати: “Се врази божий и христианьстии хулници!”».

В исторической литературе укоренилось мнение о том, что вероотступников покрывали высокопоставленные покровители, в том числе Зосима, который и сам якобы являлся еретиком. Но факты скорее свидетельствуют об обратном. За короткий промежуток времени было проведено два соборных разбирательства. В 1488 году новгородцы, бежавшие в Москву, поддержки там не получили и были выданы Геннадию. Накануне собора 1490 года из Москвы сбежали писец Иван Черный, купец Игнат Зубов и вхожий в придворные круги Иван Максимов. Следовательно, беглецы понимали, что не могут рассчитывать на снисхождение. Но раз так, то о каком покровительстве со стороны власть имущих может идти речь?!

А. В. Карташев указывает, что собор 1490 года состоялся под нажимом Геннадия, а недостаточный радикализм решений объясняет пагубным влиянием все того же Курицына. Но почему же в таком разе всесильный Курицын не смог противостоять нажиму новгородского владыки, не предотвратил созыв самого соборного суда и не защитил своих единомышленников, одни из которых пустились в бега, а другие были отданы на расправу Геннадию.

О еретичестве Зосимы мы знаем лишь из сочных ругательных пассажей Иосифа Волоцкого. «Гнусный идолопоклонственный волк, облачившийся в пастырскую одежду, напоял ядом жидовства встречавшихся ему простолюдинов, других же этот змей погибельный осквернял содомским развратом. Объедаясь и упиваясь, он жил как свинья и всячески бесчестил непорочную христианскую веру, внося в нее повреждения и соблазны. Он хулил Господа нашего Иисуса Христа, говоря, что Христос сам себя назвал Богом; он возводил многие хулы и на Пречистую Богородицу; божественные Кресты он выбрасывал в нечистые места, святые иконы сжигал, называя их истуканами. Он отверг евангельское учение, апостольские уставы и творения всех святых, говоря так: ни Царства Небесного, ни второго пришествия, ни воскресения мертвых нет, если кто умер, значит — совсем умер, до той поры только и был жив».

А. И. Алексеев полагает, что Иосиф сознательно извратил взгляды Зосимы, представив его противопоставление праведных дел заупокойным молитвам и службам, как отрицание загробной жизни. Дабы очернить митрополита, по мнению игумена покрывавшего еретиков, Иосиф обвинил его в приверженности «жидовству». Между тем сборник Зосимы содержит и немало антииудейских сочинений, что заставляет усомниться в его симпатиях к еретикам. В самой деятельности Зосимы на посту митрополита никаких отклонений от поведения ортодоксальных владык не обнаруживается.