Алексей Щербаков - Гражданская война. Генеральная репетиция демократии

Подходить к теме Гражданской войны придется издалека. С совсем другой революции — 1905–1907 годов, о которой нынче предпочитают не вспоминать. Если попросить человека, который что-то о ней знает, перечислить основные события этой революции, то обычно называют следующие: «кровавое воскресенье», восстание на броненосце «Потемкин», манифест 17 октября, октябрьское восстание в Москве.

Все эти события важные, можно сказать знаковые. Но основные дела разворачивались совсем в иные местах. Прежде всего — это бесчисленные крестьянские восстания, которые длились аж до 1907 года. Во-вторых — это всеобщая политическая стачка, которая и вынудила Николая II объявить тот самый манифест. Итак, основными действующими лицами в этой революции являлись рабочие и крестьяне, не объединенные на тот момент ни в какие политические партии — революционеров всех видов, включая знаменитых эсеров-террористов, было в 1905 году ничтожно мало, а их влияние на народ — и того меньше.

Проблемы с крестьянами накапливались давно. Как известно, большинство их до 1861 года являлись крепостными (если не помещичьими, то государственными), и их положение было немногим лучше положения чернокожих невольников в Америке. То, что такую ситуацию нужно менять, понимал еще Николай I [1] Кстати, именно оттуда пошли сказки про «Николая Палкина». . Однако освободить крестьян ему не позволил откровенный саботаж тогдашней элиты. Александр II все-таки их освободил, хоть и ему это далось очень нелегко.

Как известно, освобождение прошло весьма коряво. Крестьяне, оказалось, вынуждены платить так называемые «выкупные платежи» за землю, которые превышали стоимость этой самой земли в четыре раза! Плюс к тому на них навалились еще и налоги. В общем, всяческие выплаты съедали, по разным оценкам, от 90 до 110 (!) % их доходов. Понятно, что о какой-то нормальной жизни говорить тут трудно.

Такое освобождение случилось отнюдь не только из-за жадности помещиков или тупости чиновников. Хотя имели место и тупость, и жадность. Но основная причина куда проще и циничней. Напомню, что в те времена зерно являлось для России одним из основных экспортных товаров — и имело то же значение для экономики, что нынче нефть и газ. Основной закон экономики — большие предприятия, в том числе и сельскохозяйственные, эффективнее, чем маленькие. Так что крестьян сознательно обрекали на разорение. Предполагалось, что земля окажется в руках помещиков, а мужички пойдут к ним батраками.

По сути, освобождение крестьян преследовало ту же самую цель, что и позже — столыпинская реформа. Но если Петр Аркадьевич Столыпин делал ставку на кулака, то есть на «крепкого хозяина», то за полвека до него российские власти поставили на помещиков. Надеясь, что они перейдут от феодальных к капиталистическим методам хозяйствования.

Только вот ничего из этого не вышло. В Новороссии [2] Новороссией называли Причерноморье и Приазовье — то есть черноземные районы. возникло какое-то количество успешных крупнотоварных сельскохозяйственных предприятий, но большинство обитателей «вишневых садов» в новых условиях эффективно хозяйствовать оказались решительно неспособны. И земля осталась у крестьян, вместе со всеми долгами.

Тут еще стоит напомнить, что земля была у мужиков в коллективной собственности. Существовала так называемая общцна, в которой землю раз в несколько лет перераспределяли по числу работников, а иногда и едоков. Понятно, что при такой системе пытаться вводить какие-то улучшения в земледельческий процесс просто смысла не имеет.

Имела община и еще одну отрицательную сторону — крестьяне старались иметь как можно больше детей в семье. Чем больше детей — тем больше земельный надел. Даже при невероятно высокой детской смертности 8-10 детей в семье были нормой. (Для сравнения: загляните в роман Шолохова «Тихий Дон». В нем речь идет не о крестьянах, а о казаках, у которых были совсем иные имущественные отношения. Там во всех семьях — 2–3 ребенка. Что для русской деревни — оченьмало.)

Тем не менее крестьяне упорно боролись за сохранение общины. Прежде всего потому, что она являлась определенной социальной гарантией. Одинокого старика или сироту в ней не бросали. Не менее важно и то, что община служила защитой от нечистоплотных дельцов. Крестьяне вполне понимали, что всяческим проходимцам ничего не стоит выманить у них землю.

Кстати, вышедших после столыпинской реформы из общины «хуторян» мужички в 1917 году погромили еще раньше, чем помещиков — потому как видели в них предателей. И в этих погромах зачастую принимали участие… дети тех самых «крепких хозяев». А что? Отношения в семьях далеко не всегда были идиллическими. А ведь отец мог завещать им свою землю, а мог и не завещать. Или передать ее кому-то одному. А в общине все-таки была гарантия, что какой-то надел тебе выделят.

В общем-то, это была совершенно тупиковая экономическая и социальная ситуация. Правительство пыталось бороться с ней — например, организовывать переселение в Среднюю Азию и в Сибирь, — но выходило как-то не очень. Точнее, кое-кто переселился, а некоторые даже преуспели на новых местах. Но их была ничтожная доля от «лишних людей», отягощавших сельскую Россию.

Как следствие всех этих проблем (а не только сложного климата), голод в российской деревне был совершенно заурядным явлением.

Вот статья из Нового энциклопедического словаря. (Под общ. ред. акад. К. К. Арсеньева. Т. 14. СПб.: Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон, 1913.)

Уж это издание никак нельзя назвать «революционной пропагандой».

«Голод в России…Вплоть до середины XIX в. наименее обеспеченными хлебом и наиболее страдавшими от голодовок являются губернии белорусские и литовские… Но уже с середины XIX в. центр голодовок как бы перемещается к востоку, захватывая сначала черноземный район, а затем и Поволжье. В 1872 г. разразился первый самарский голод, поразивший именно ту губернию, которая до того времени считалась богатейшей житницей России. И после голода 1891 г., охватывающего громадный район в 29 губерний, Нижнее Поволжье постоянно страдает от голода: в течение XIX в. Самарская губерния голодала 8 раз, Саратовская 9. За последние тридцать лет наиболее крупные голодовки относятся к 1880 г. (Нижнее Поволжье, часть приозерных и новороссийских губерний) и к 1885 г. (Новороссия и часть нечерноземных губерний от Калуги до Пскова); затем вслед за голодом 1891 г. наступил голод 1892 г. в центральных и юго-восточных губерниях, голодовки 1897 и 1898 гг. приблизительно в том же районе; в XX в. голод 1901 г. в 17 губерниях центра, юга и востока, голодовка 1905 г. (22 губернии, в том числе четыре нечерноземных, Псковская, Новгородская, Витебская, Костромская), открывающая собой целый ряд голодовок: 1906, 1907,1908 и 1911 гг. (по преимуществу восточные, центральные губернии, Новороссия)…»